– Сделай так, чтобы Семетей заботился о народе, – посоветовал Абылкасым. – Вот тогда он перестанет мучить народ.
– Правильно говоришь, родной мой Абылкасым! – обрадовался Атемир. – Я его назначу ханом города Букары, чтобы он проявил заботу о спокойствии народа.
– Вот тогда у Семетея будут уже другие заботы, – согласился Абылкасым. – И он перестанет разъезжать по городу.
– Это большое событие в жизни Семетея, – сказал Атемир. – Следует устроить большой праздник.
– Это большое событие и для духа Манаса тоже, – подсказал Абылкасым.
– Ты прав, мой брат! – Атемир обрадовался. – Мы и помянем великодушного богатыря Манаса.
– Этот праздник – поминки по Манасу, для тех, кто знает и помнит Манаса, – решил Абылкасым.
– Этот праздник – вознесение в ханы Букары Семетея, для тех, кто не знает и не помнит Манаса, – заключил Атемир.
– Пусть никто не узнает об этом разговоре, – предупредил Абылкасым.
– Хорошо, мой брат! – согласился Атемир.
– Устройство праздника моя забота, брат мой, – сказал Абылкасым. – А то твое раненое сердце не позволит тебе взять такую большую ношу.
– Хорошо, брат мой, – согласился Атемир.
Участие Тайтору в скачках
Дошла до Каныкей весточка, что Атемир собирается проводить большой той по случаю достижения Семетеем двенадцатилетнего возраста и вознесения его в ханы Букары. Во время праздника устраивается множество состязаний в различных играх, в том числе скачки быстроногих скакунов. От этой весточки у Каныкей екнуло материнское сердечко. Особенно ей стало страшно, что Семетей будто все больше отдаляется от нее. Она не может сказать ему, Семетею, что сама его родила. Она не может сказать, что сама приходится ему родной матерью, а не Кумушай, жена Исмаила. У нее от обиды брызнули слезы из глаз. И что-то горькое, непонятное застряло в груди. Слезы лились все сильнее. Она сидела и горько плакала. Был уговор, что никогда Каныкей никому не проговорится, что Семетей ее сын.
Что же будет, если не узнает Семетей, кто же он на самом деле? Каныкей стало страшно. Разве можно, чтобы Семетей не узнал о своем великодушном отце Манасе, о храбром своем народе, о кыргызах, что спасли человечество от чудовищ, и о своих благодатных высокогорных землях Ала-Тоо, вершины которых соприкасаются с Вечным Синим Небом. Слезы лились беспрестанно. «О-о, Тенгир мой! Укажи путь моему бедному сироте в сторону святых земель Ала-Тоо! Дай ему знаки, кто на самом деле его народ. Где вы, благородные чильтане?! Поддержите меня и моего сына ради духа великодушного берена моего!»
Вытирая слезы платком, она посмотрела на своих скакунов, которые паслись рядом с юртой матери Чыйырды. Скакуны Тайтору и Акборчук казались ей лучшими в мире быстроногими рысаками. Вообразилось ей, будто Тайтору бежит среди многих скакунов на скачках в праздник, посвященный вознесению Семетея в ханы Букары. «А почему бы нет?» – мысль, спрятанная в глубине души, против воли повлекла Каныкей на скачки с Тайтору. Постепенно она овладела всем ее сознанием, не отпуская ни на миг, будто ястреб намертво схватил добычу. В конце концов, Каныкей решилась принять участие в скачках со своим любимым скакуном Тайтору. Ему, скакуну Тайтору, в этом году исполнилось шестьдесят асый от роду. Возраст для лошади самый старый. Ну и что? Кыргызы говорят, что у старого волка всегда есть силы еще для одного барана. На одни скачки у старого Тайтору найдутся необходимые силы. Каныкей была уверена в силе скакуна Тайтору. Его привел хан Кошой на похороны великодушного в качестве дара, чтобы выразить соболезнование от имени народа катаганов. Да, подумала Каныкей, возможно, участие Тайтору в скачках станет для Семетея каким-то знаком в жизни. Возможно, как будущий воин, он заинтересуется подвигами Манаса, зятя Атемира и мужа родной тетки Каныкей. Кроме того, Каныкей загадала в скачках будущее своего сына. В том случае, если Тайтору выиграет скачки, Семетей узнает, кто же он на самом деле. Семетей должен служить своему народу, как сын своего народа, как сын Манаса. Если на скачках Тайтору проиграет, то у самой Каныкей жизнь потеряет всякий смысл. В этом случае кыргызский народ потеряет навсегда еще одного сына. Тогда не будет никакого интереса в жизни и для Каныкей.
Опять потекли у Каныкей слезы. Предстала в воображении перед ней мать Манаса Чыйырды. Сейчас ей сто пять лет. Мечтает увидеть Семетея в ордо Манаса в Таласе. Ради этой мечты она до сих пор не прощается с жизнью. Движут ею благородные мысли вернуть своему народу богатыря Семетея. Она родила для народа богатыря Манаса, теперь спасла для народа сына Манаса Семетея. Вот и хочет вернуть его своему народу. Пришло к Каныкей чувство, что она должна получить благословение от Чыйырды на участие Тайтору в предстоящих скачках, устраиваемых Атемиром в честь Семетея. Она немедля прибежала в юрту Чыйырды.
Читать дальше