Николай Тобош - Семетей, Сын Манаса

Скачки начались недавно, не прошло еще полдня. По расчетам скакуны должны преодолеть это расстояние в два дня. Они должны прибыть к маре к полудню следующего дня. Каныкей решила подождать с самоубийством, дождаться приезда к ней самого Семетея. Сказать ему, кто он, и после этого наложить руки на себя в том случае, если не будет надежды на Тайтору. Так в раздумьях прошел день. Всю ночь она не могла сомкнуть глаз. Рассвет забрезжил с теплотой Вечного Синего Неба. Каныкей схватилась за свои воротники. «О-о, Тенгир мой! – кричала ее душа. – Дай силы моему скакуну Тайтору!»

Семетей со своим окружением ехал в степи Ит-Торпу, чтобы встретить скачки на пути. Он знал, что родная тетка Каныкей тоже встречает своего скакуна Тайтору. Ему уже донесли об этом. Давно он жалел ее, одинокую, поседевшую не по годам и потерявшую опору в жизни. Потерявшую великого кагана кыргызов, вдову и свою родную тетку. Неужели ей Тенгир не позволил иметь детей, подумал Семетей. Если бы она родила детей, была бы у нее опора в жизни и помощники. Ему стало жалко ее еще сильнее. Неужели отец Исмаил готов принести ее в жертву, чтобы выглядеть перед народом честолюбцем, защитником чести дворца? Принести в жертву родную сестру! Перед глазами встала Кишимжан, родная сестра Семетея, старшая дочь Исмаила. Нет, сказал себе Семетей, я бы ее не мог убить за честь дворца. Я уничтожил бы лучше того, кто покусился на честь семьи. Значит, решено. Он уничтожит всех, кто покушается на честь родной тетки.

– Очогор! – окликнул он своего верного помощника.

– Слушаю вас, таксыр! – Очогор начал привыкать к новой службе Семетея.

– Я очень сильно уважаю родную тетку, – сказал ему Семетей. – Но мне не понравилась ее выходка.

– Какая выходка, таксыр мой? – спросил Очогор.

– То, что она пустила коня на скачки, – ответил Семетей и спросил: – Что бы ты сделал на моем месте?

– Поддержи ее, таксыр мой! – Очогор подтвердил мысли Семетея. – Если даже ее действия не по сердцу.

Его друзья, Очогор и Койчагыр, поддержат замыслы Семетея. Он обрел уверенность в своих действиях.

– Сделаем, Очогор, следующее дело, – лицо Семетея побагровело. – Скачки выиграет скакун моей родной тетки. Все понятно?!

– А если он придет последним? – захотел уточнить Очогор.

– Все скакуны до последнего будут отогнаны обратно, на повторный забег, – спокойно ответил Семетей. – До мары дойдет только скакун моей тетки, если даже придется донести его на руках, мы его донесем. Понятно?!

– Понятно! Но это нехорошо! – ответил Очогор. – И нечестно!

Семетей понял, что погорячился, и признал правоту Очогора.

– Что бы ты предпринял? – спросил он у друга.

Очогор пожал плечами.

– Я думаю, что моя тетка не зря пустила своего коня на скачки, – сказал Семетей. – Она верила в силы своего скакуна. Мы тоже все должны поверить в него и оказать ему поддержку.

– Понятно! – поддержали Семетея все его друзья-силачи.

Молдосан посмотрел по сторонам. Слышны со всех сторон только прерывистые выдохи скакунов. От пыли, которая поднялась из-под копыт, нет отчетливой видимости. Летят камни, куски земли. Нужно вырываться вперед. Молдосан не стал гнать Тайтору, чтобы он прибавил скорость бега. Он чувствовал, что сам Тайтору прилагает все необходимые силы, все свои возможности и порывы для достижения равномерного бега с достаточной скоростью. Молдосан нагнулся и осторожно погладил гриву скакуна. Дал понять коню, что он, как наездник, одобряет все действия Тайтору. Солнце поднималось выше и выше над чертой между небом и землей. Бег скакунов проходил по краю земель Кезен-Кыр в степях Ит-Торпу. Молдосану показалось, что Тайтору стал на ходу изменять свой бег. Он на бегу нагнул голову к земле, уподобил себя великолепному архару. Молдосан тоже нагибался и сжимал плечи при встречных ветрах. Расправлял плечи и одежду при попутных ветрах, чтобы хоть немного, даже чуть-чуть помогать Тайтору. Он бежал позади шестидесяти скакунов. На спусках он бежал как косуля, опираясь на передние ноги одновременно. На подъемах хвост и грива красиво распластывались на ветру. Изо рта скакуна, где шумели удила, выплескивалась кровавая пена на грудь. Из ноздрей била серебристая струя с клубами горячего воздуха. По всему телу Тайтору лился пот, который, перемешиваясь с пылью, превращался в грязь. В это время увидела его, своего Тайтору, несчастная Каныкей. Конечно, она бы глазами нашла его среди тысячи скакунов.