Михаил Кочнев - Серебряная пряжа

— Где это вы, дружки мои, проваландались?

Влас ему отвечает:

— По сорок лет мы на фабриках отработали, никогда не опаздывали, а ныне статья такая подошла. Послушай, кака речь. Вышли мы по условию самыми последними. Глядим: в кустах на ветке миткалевый бант, а от него нитка по лесу тянется. Постой, думаем, не на это мы тебя пряли, чтобы тобой нас скрутили. Не на добро ты по арсентьеву следу протянулась. Я и давай эту нитку в мотушку сматывать с кустов. А у Прона другой моток пряжи был. Изгодился он как раз. Потянул ее Прон от того самого куста с бантиком в сторону через болото. Вот мы и опоздали.

Вынул Влас из корзинки моток, тряхнул им и спрашивает:

— Ну, прядильщик, сознавайся, чья пряжа?

Все молчат. Поняли, зачем эта нитка была протянута. Значит кто-то следы следил.

Ходит Влас, всем в глаза поглядывает. И все в глаза ему глядят прямо. А на Ермошке и лица нет: головку в плечи вобрал, словно над ним топор занесен, и насвистывать бросил. Влас и говорит ему:

— Ну, глянь, в глаза мне, да прямо. Засвисти по-соловьиному.

А у Ермошки и язык не поворачивается и глаза застыли.

— Твоя нитка, сукин ты сын? — спрашивает Влас. — На кого ты ее заготовил? На нас, на весь рабочий народ?

И потащили Ермошку к муравьиной куче, стащили с него одежонку, посадили нагишом, да его же пряжой-то к сосне и прикрутили.

— Только, — говорят, — муравьям на обед ты и годишься.

Так и остался Ермошка на муравьиной куче.

А фабричные после той сходки веселей стали поглядывать, повыше головы держать. И по всем фабрикам ленинские слова разнесли. Арсентий всегда был с нами, только поймать его по цареву указу никак не могли. Его фабричные любили, ну и сберегали потому.

Английская пряжа— бумажная пряжа английского прядения, в прошлом веке окончательно вытеснившая на местных ярмарках бухарскую и хивинскую бумажную пряжу.

Банкаброш— сложная машина, с помощью которой получается ровница, тонкая ровная ленточка с небольшим числом кручений.

Бельник— место, где в старину обычно летом отбеливали ткани.

Бердо— ткацкий прибор. На современных ткацких станках представляет собой ряд плотных железных зубьев, концами зажатых между двумя парами деревянных планок. В бердо продеваются нити.

Боровок— каменная пристройка к печной трубе под потолком в жилой избе.

Бухарская пряжа— бумажная пряжа, в значительном количестве поступала на ткацкие фабрики Иваново-Вознесенска и всего промышленного района из Бухары. Еще при льняном ткачестве бумажная пряжа употреблялась в производстве некоторых льняных тканей.

Верстак— длинный узкий стол в набойной (встарину в набоечном сарае), на котором производилось печатание ситцев путем обмакивания манера (доска с выпуклыми узорами) в растворенную краску.

Вознесенский посад— он вырос из фабрик и жилищ богачей крепостного села Иванова. Выкупаясь на волю, крепостные фабриканты заводили фабрики вне села.

В настоящее время Вознесенский посад входит в состав областного центра г. Иванова.

Гандурин Ермолай— основатель крупнейшей в Иванове фирмы «Антон Гандурин с братьями». Фирма просуществовала больше 100 лет. Крепостной мужик Ермолай Гандурин начал свое дело с кустаря горшечника.

Голбец— досчатая лежанка вдоль печи в крестьянской избе.

Горшечник— местное выражение, — набойщик, отделывающий ткани у себя на дому. Кустари-набойщики обычно при набойке ситцев разводили краски в горшках. Отсюда и появилось название.

Грунт— фон ткани, по которому расписываются узоры.

Грунтовщик— мастер, который после заводчика набивал на миткале грунт (см. заводчик).

Дунилово село— большое промышленно-торговое село Ивановской области.

Заварка— фабричное помещение, где производилась заварка ситцев. Посредством кипячения ситцев в горячей воде, насыщенной известью, достигалась прочность и яркость окраски и нелинючесть ситцев.

Заводчик— высококвалифицированный мастер-набойщик, делающий на миткале первый абрис рисунка, после чего лента переходит к другим мастерам для детализации рисунка.

Золотой ручей — Золотой поток— ручей в селе Иванове, по берегам которого в прежние времена отбеливались ткани.