Сергей Еналеев - Откуда пошла Русская земля

Так, видя в одной из своих работ причину прекращения в конце IX в. до н. э. жизни на белогрудовских поселениях около Умани во вторжении скифов, Тереножкин сначала уверяет нас в том, что их появление в эту эпоху (то есть в конце IX в. до н. э.) на юге Восточной Европы подтверждается археологическими материалами [122], а затем также уверенно и в той же самой работе определяет начало скифского периода второй половиной VII – первой половиной VI в. до н. э. Доказывая, что скифы появились в Северном Причерноморье только в VII в. до н. э., он ссылается на свидетельство античных письменных источников, но греческий поэт Гесиод, живший, по данным «Паросской хроники», в конце X в. до н. э., знал о скифах уже в своё время, и не верить ему, как это делает Тереножкин, нет никаких оснований 30.

По представлению Тереножкина, скифы пришли в Европу раньше, чем в Переднюю Азию, и пришли из – за Волги [54]. Но Геродот и Диодор Сицилийский говорят прямо противоположное. Согласно Геродоту, скифы вторглись в Северное Причерноморье из – за Аракса, а не из – за Волги (История, IV, 11). Аракс у Геродота – это река кавказская, поскольку начинается она в горах, лежащих к северо – западу от Мидии, и впадает в Каспийское море (История, I, 202; V, 52). Об Араксе как исходном месте жительства скифов пишет также Диодор Сицилийский. Из сообщения Диодора следует, что скифы побывали в Передней Азии дважды: сначала как малочисленные и слабые жители Закавказья, а потом как могучие завоеватели, успевшие покорить Кавказ и всё Северное Причерноморье 31. Диодор ясно пишет, что время экспансии скифов в Северное Причерноморье было древнее времени их возвращения в Переднюю Азию и потому искать скифские следы нужно, по крайней мере, в начале I тыс. до н. э 32. Неспроста Б. Н. Граков отмечает в материальной культуре скифов присутствие элементов быта населения, жившего в Северном Причерноморье с эпохи бронзы, причём это касается как орудий труда, керамики и погребального обряда, так и костных останков [34]. Однако предложение исследователей решать вопрос происхождения скифов на основе местных культур Тереножкин объявляет глубоко ошибочным. Для него единственным критерием скифской культуры является звериный стиль, который, как он утверждает, ранее VII в. до н. э. ни в Причерноморье, ни в Передней Азии не известен и был привнесён сюда уже в готовом виде. Но тогда, спрашивается, что показывают многочисленные подвески, бронзовые сосуды и предметы вооружения, украшенные стилизованными изображениями птиц в памятниках культуры погребальных урн (XIII–VIII вв. до н. э.), или найденный в Киеве чернолесский бронзовый кинжал, у которого навершие выполнено в виде медведя, а перекрестие образовано двумя обращёнными в разные стороны головками грифонов (VIII в. до н. э.) [122]? И почему должен игнорироваться найденный в древнем палестинском городе Мегиддо гребень из слоновой кости со стилизованным изображением волка, напавшего на козла (XII в. до н. э.) [137]? Но больше всего удивляет то, что, ратуя за оригинальность скифской культуры, Тереножкин объективно подтверждает не её, а прочнейшую связь скифов с чернолесскими племенами.

Классическим памятником ранних скифов он считает Жаботинское поселение у реки Тясмин, датируемое концом VIII – началом VII в. до н. э. С точки зрения Тереножкина, именно здесь, в ареале чернолесской культуры, находятся первые скифские курганы, и именно отсюда они распространяются на Дон, Северный Кавказ и в Крым. Но курганы эти показывают, что своих покойников ранние скифы хоронили по чернолесскому обряду, ели и пили из чернолесских мисок, блюд, горшков, кубков и корчаг, вооружались чернолесскими кинжалами, мечами, копьями и стрелами, пользовались чернолесским конным снаряжением и украшали вещи в чернолесском зверином стиле. Только в VI в. до н. э. чернолесские вещи сменяются собственно скифским набором предметов, и только в V в. до н. э. чернолесский погребальный обряд начинает меняться на захоронение в катакомбах, которое стало основным обрядом у скифов в IV в. до н. э. Но Тереножкин, в отличие от Гракова, не признаёт единства «чернолессцев» и скифов. Чернолесскую культуру он называет всего лишь скифообразной, не пытаясь даже объяснить, каким же это образом она смогла вобрать в себя скифские черты за целую сотню лет до того, как сами скифы оказались на Тясмине. Его не смущает, что первые скифские захоронения распространяются на восток от Днепра, а не на запад от Волги, как следовало бы ожидать, и что в степи вообще отсутствуют какие – либо археологические признаки массового передвижения скифов из-з Волги. На всё это он закрывает глаза, не желая видеть своих ошибок. Однако древние письменные источники и археологические материалы на них упорно указывают.