Николай Кун - Легенды и мифы Древней Греции и Древнего Рима

Одиссей же, устроив себе ложе из кожи быка и овчин, лег на него, но не мог заснуть. Он все думал о том, как отомстить женихам. Приблизилась к его ложу богиня Афина; она успокоила его, обещала свою помощь и сказала, что уже скоро кончатся все его бедствия.

Наконец усыпила Одиссея богиня Афина. Но недолго он спал, разбудил его громкий плач Пенелопы, сетовавшей на то, что не дают боги вернуться Одиссею. Встал Одиссей, убрал свое ложе и, выйдя на двор, стал молить Зевса послать ему доброе знамение в первых словах, которые он услышит в это утро. Внял Зевс Одиссею, и раскатился громовой удар по небу. Первые же слова, услышанные Одиссеем, были слова рабыни, моловшей на ручной мельнице муку. Она желала, чтобы это был последний день, который, пируя, проведут женихи в доме Одиссея. Обрадовался Одиссей. Теперь он знал, что поможет ему Зевс-громовержец отомстить женихам.

Утром толпой вошли в пиршественную залу рабыни и начали прибирать ее для пира женихов. Эвриклея послала рабынь за водой, повелела вымыть пол, покрыть скамьи новыми пурпуровыми покрывалами и вымыть посуду. Вскоре вышел из своих покоев Телемах и, расспросив у Эвриклеи, как провел ночь странник, пошел на городскую площадь. Пригнали Эвмей, Филотий и Мелантий коз, овец, свиней и корову для пира женихов. Эвмей и Филотий приветливо поздоровались со странником, жалея его за то, что приходится ему бездомным скитаться по миру. Вспомнил Филотий Одиссея, он жалел своего хозяина. Глядя на странника, думал он: неужели и его господин принужден скитаться бездомным на чужбине? Стали молить Эвмей и Филотий, чтобы вернули боги домой Одиссея. Захотел утешить Одиссей своих верных слуг и сказал, обратившись к Филотию:

– Клянусь тебе великим Зевсом и священным очагом во дворце Одиссея, что не успеешь еще ты уйти отсюда, как вернется домой Одиссей, и ты увидишь, как отомстит он буйным женихам.

Но если Эвмей и Филотий были приветливы со странником, то грубый Мелантий стал опять оскорблять его и грозил побить, если не уйдет он из дома Одиссея. Ничего не сказал Мелантию Одиссей, но только грозно сдвинул брови.

Стали наконец собираться и женихи. Они замыслили убить Телемаха, но посланное богом знамение удержало их. Сели за стол женихи, и начался пир. Телемах поставил в дверях скамью и стол для Одиссея и велел подать ему пищу и вина; при этом грозно сказал юный сын Одиссея:

– Странник! Сиди здесь и спокойно пируй с моими гостями. Знай, что никому не позволю я оскорбить тебя! Мой дом не какая-нибудь харчевня, где собирается всякий сброд, а дворец царя Одиссея.

Услыхал слова Телемаха Антиной и дерзко воскликнул:

– Друзья! Пусть грозит нам, если хочет, Телемах! Если бы не послал нам грозного знамения Зевс, навек усмирили бы мы его и не был бы он больше таким ненавистным болтуном!

Ничего не ответил на эту угрозу Телемах. Молча сидел он и ждал, когда подаст ему условный знак Одиссей. Богиня Афина еще больше возбуждала буйство женихов, чтобы сильнее запылала жажда мщения в груди Одиссея. Побуждаемый ею, воскликнул один из женихов, Ктесипп:

– Слушайте, что я скажу вам! Странник получил от Телемаха немало пищи и вина. Должны и мы дать ему что-нибудь. Я уже приготовил ему подачку.

С этими словами схватил Ктесипп коровью ногу и с силой швырнул ее в Одиссея. Едва успел уклониться он от удара. Грозно крикнул Ктесиппу Телемах:

– Счастье твое, что ты промахнулся! Я бы метче попал в тебя моим копьем, и пришлось бы твоему отцу готовить для тебя не свадьбу, а похороны. Всем вам говорю я еще раз, что не позволю оскорблять здесь, в моем доме, гостей.

Ничьего не ответили женихи, Агелай же стал советовать им прекратить оскорбления странника.

Вдруг богиня Афина возбудила безумный смех у женихов и помутила разум их. Дико стали они смеяться. Побледнели их лица, глаза их заволоклись слезами, тоска легла им на сердце, как тяжкое бремя. Словно дикие звери, стали они пожирать сырое мясо. Увидав это, воскликнул вещий Феоклимен:

– Горе, горе вам! Мрак окутал ваши головы и ноги. Стон вырывается у вас из груди, слезы катятся у вас из глаз. Всюду вижу я кровь на стенах, каплет она с балок. Весь дом, вижу я, наполняется душами умерших, идущими в мрачное царство Аида. Исчезает на небе солнце, все покрывает мрак!

Но не слушали слов Феоклимена женихи, они продолжали, как безумные, смеяться; Эвримах же, указывая на Феоклимена, воскликнул:

– Друзья, смотрите! Этот чужеземец сошел с ума! Выведите его отсюда!