Александра Баркова - Четыре поколения эпических героев

Угероя классического эпоса по сравнению с архаическим изменяется мотивация поступков: если раньше его вело стремление к славе, то теперь - чувство долга. В "Махабхарате" рядом выведены два героя, равные по силе, уму и прочим достоинствам, - Арджуна и Карна, различна только мотивация их поступков: если Карна сражается, движимый любовью к друзьям и ненавистью к противникам, то Арджуна идет на бой только во исполнение воинского долга и потому побеждает 116.

Если герой второго поколения имел много общего со своим врагом, то герой третьего поколения врагу полностью противоположен. Развенчание и осмеяние архаического эпоса особенно ярко отражено в сюжете "состязание с обжорой" (Илья Муромец и Идолище, Одиссей и Полифем, особенно Одиссей и Ир): герой встречается с великаном-обжорой, который высмеивает неспособность героя поглощать пищу в огромных количествах, однако герой его одолевает. В архаическом эпосе обжорство - синоним силы, в классическом - "нечто рудиментарное, бесполезное, ненужное, о силе не говорящее и силе едва ли не противостоящее" 117. Вот как Илья глумится над Идолищем:

Как у моего было у батюшка

Большобрюхая коровищо обжорищо.

Она много ела-пила да и лопнула 118.

Вархаическом эпосе переход героя из одного лагеря в другой был нормальным явлением (ирландский Фергус, наставник Кухулина, сражается в войске его врагов), в классическом - такой переход невозможен (в былине о Дунае главный герой - чужак на Руси, и он обречен погибнуть, хотя оказал Киеву большую услугу). Размежевание на своих и врагов проходит однозначно и резко: все свое - это воплощенная норма, воплощенный идеал, все вражеское - ужасно и неприемлемо. Именно в эту эпоху возникает разделение на добро и зло .

Враннегосударственном эпосе роль архаического героя неоднозначна: он главный защитник от чудовищ, но он не соответствует человеческим нормам. Если такой герой сохраняет яркие архаические черты, то он получает более или менее негативную оценку (индийский Бхимасена), либо черты архаики предельно сглаживаются (в образе Ильи Муромца несоответствие человеческим нормам всячески затеняется, а в былине об Идолище Илья вообще предстает героем третьего поколения). Однако такой герой, не утративший связей с иным миром, в мире людей становится чужаком, и поэтому в классическом эпосе так широко распространен мотив ссоры эпического государя с лучшим из героев. Этот мотив имеет архаическое происхождение, но в классическом эпосе является одним из центральных (например, на нем построена "Песнь о Нибелунгах", где ссора приобретает крайнюю форму - убийство; "Песнь о Сиде").

Если о подражании архаическому герою не могло быть и речи (никто не в силах съесть быка за один присест), то герою классического эпоса подражать можно и д'олжно . Такой герой является моделью, образцом, наилучшим в своем роде 119. Он воплощает этические нормы, которым реально следуют люди. Вот что пишет об этих нормах А.Я.Гуревич: "Права и обязанности неотделимы от этической оценки индивидов... знатные благородны и честны, их поведение образцово, мужество и щедрость - их естественные качества. От людей незнатных труднее ожидать подобных же качеств... Нравственные и правовые категории имели, кроме того, еще и эстетический оттенок... Точно так же и интеллектуальные качества были неотделимы от этических: "умный" значило вместе с тем и "честный" 120. Итак, герой раннегосударственного эпоса - это прежде всего человек, а не сверхъестественное существо, однако человек не рядовой, а лучший из людей, эталон поведения во всем. Он наделен всеми достоинствами, а его враг - всеми недостатками, за которыми часто прослеживаются архаические черты.

Героев четвертого поколения далеко не всегда можно назвать героями в собственном смысле слова: бой они воспринимают как страдание (Одиссей не желает сражаться с женихами Пенелопы), их идеал - подвиги "мирные", "подвиги земледельческого труда". Для таких героев нет ничего зазорного в победе не силой, а хитростью, им ведом страх 121. Это обычные люди с их слабостями и пороками. Смена четырех поколений представляет собой постепенное очеловечивание героя: от божества - к полубогу, от него - к идеальному человеку и затем - к человеку обычному. Казалось бы, героев четвертого поколения можно считать самыми поздними. Однако это будет ошибкой.

Примером героя четвертого поколения Шталь называет Одиссея в бою с Полифемом. Это поединок "не в равном... в силе и хитрости одновременно" 122. Аналогичен и поединок Алеши Поповича с Тугарином, Давида Сасунского с неким малым человеком 123- везде слабый одолевает сильного хитростью. Однако подобного рода подвиги совершал и такой яркий представитель второго поколения, как нарт Сосруко ("Похищение огня", "Бой с Тотрешем" 124). Примечательно, что структура обоих боев Сосруко совпадает со структурой боя Алеши и Тугарина: сначала герой поражает врага, заклиная погоду (Сосруко насылает мороз или туман, Алеша вызывает тучу), затем убивает, причем убивает предательски. Едва ли это сходство поединков говорит о позднем происхождении героев - скорее, наоборот: приходится ставить вопрос об архаичности образа Алеши.