Вбою герой второго поколения впадает в ярость, боевое безумие, бешенство, которые часто связаны с огнем, исходящим от его тела, - это уже описанные искры и пламя в "гневном преображении", а также буквально понимаемый пламень ярости: "Велик был воинский пыл Кухулина и такой жар шел от его тела, что растаял снег на тридцать шагов вокруг, и невмоготу стало вознице сидеть близ него, ибо велики были ярость и пыл воина, и страшный жар испускало его тело" 85. Чтобы избавиться от ярости, надо потушить гнев - для этого Кухулин окунается в три чана с ледяной водой 86. В нартском эпосе этот мотив устойчиво связан с образом Батрадза: разгневавшись и распалившись, он прожигает семь ярусов башни и падает в стоящий внизу котел с водой, либо, раскалившись в бою, кидается в море - вода испаряется и гнев иссякает, или кладет на голову ледник с горной вершины (каких же размеров голова?!) - с таянием ледника остывает и ярость 87. Когда нарт Бадыноко разъярен, пламя пышет из ноздрей его коня 88- так состояние героя переносится на помощника; нарт Сосруко был рожден пылающим и в детстве растопил лед реки, лежа на нем 89, образ сияющих как солнце кольчуги, щита и шлема Сосруко - видимо, не что иное, как трансформация образа героя, объятого огнем гнева.
Пламенная ярость доводит героев до безумия. Кухулин стягивает свое тело путами, "дабы не помутиться в уме от приступов ярости" 90, об Илье Муромце в бою говорится так:
И сомутились у старого очи ясные,
И разгорелось у старого ретиво сердце;
Не увидел старый свету белого,
Не узнал старый ночи темныя,
И расходились у него плечи могучие,
И размахнулись руки белые,
И засвистела у него палица боёвая 91.
(Всвязи с этим нельзя не вспомнить, что имя скандинавского 'Одина, покровителя берсерков и вообще воинов, переводится не только "вдохновенный", но и "бешеный", "безумный", как и имя одной из ирландских богинь войны и разрушения - Немайн 92.) Герой, впавший в безумную ярость, крушит всех, кто встал у него на пути, не различая своих и чужих. Этот мотив встречается даже в относительно поздней по времени "Песни о Роланде", где об Оливье говорится:
Так стало у него в глазах темно,
Что он узнать не может никого,
К нему подъехал побратим его,
А он по голове Роланда бьет,
Шлем золотой рассек на нем мечом,
Но сталь, по счастью, не задела лоб [1992 - 1997].
Архаический герой вообще нередко является врагом своих. Так, Кухулин говорит: "...не жить мне, коль не смогу я сразить до заката врага или друга в их войске" 93, он же, не насытившись битвой, готов обратить оружие против родной страны 94; Сосруко без причины насылает мороз на нартов, отчего большинство их гибнет 95; конь Бадыноко, явившегося на хасу незванным, калечит нартов, а сам герой опрокидывает котел с кипятком им на ноги 96; убивает нартов Батрадз 97; в героических песнях "Старшей Эдды" (цикл, посвященный Гудрун) враги героев - только родичи, нередко кровные; Илья Муромец, будучи не приглашен на пир, крушит княжеские палаты, избивает гостей, сшибает золотые маковки с церквей 98; Ахилл, разгневавшись на Агамемнона, хочет обречь на гибель все греческое войско... Не удивительно, что такой герой вызывает у своих ненависть или страх, - именно это и является причиной ссоры эпического государя с лучшим из богатырей (в тех эпосах, где государя нет, герой ссорится с богатырским племенем). Другая причина страха перед архаическим героем - вредоносность его помощи: он настолько могуч, что, сражаясь с врагом, рушит мир (о бое Кухулина говорится: "то ли рушатся небеса, то ли мелеют моря, то ли раскалывается твердь" 99; в алтайских героических сказаниях герои "дрались так, что степи стали озерами, а горы - степями", и бог Гурмусту вынужден их остановить: "Так кончайте же биться... Над средним миром разразилась страшная беда! В густом облаке пыли, поднятом вами, не могут найти дороги люди, животные и птицы..." 100). Такая способность архаического героя особенно ярко выражена в образе Мгера Младшего и других кавказских "прометеев" 101. Итак, герой-защитник мира людей от врагов оказывается не только родичем врага, но и сам в некоторых случаях врагом.
Угероев второго поколения есть две важные черты, роднящие его с образом Змея, - это ненасытность до хмеля и женщин: Кухулин требовал себе всех женщин враждебной страны 102, число возлюбленных у него вообще велико; Илья Муромец, не будучи женатым, имел двух любовниц - жену Святогора и Латыгорку - мать Сокольника (для чрезвычайно целомудренного русского эпоса это - очень много); множество любовных связей было у Сосруко, а в истории с Адиюх ему вообще придаются черты насильника 103; у Кришны было шестнадцать тысяч жен; Гильгамеш досаждал гражданам Урука притязанием на всех женщин 104; любовными подвигами прославлен и Геракл. Мотив совершения подвигов в опьянении представлен менее ярко: это Сосруко на пиру у богов 105; в известной степени - Илья Муромец в сцене ссоры с Владимиром; выходя за пределы эпоса, следует упомянуть ведического Индру [Ригведа, I, 32; I, 130 и др.] и эйнхериев 'Одина.
Читать дальше