Эдуард Резник - Мифшутки Древней Греции. Сатирический пересказ античных преданий

Да только не стала Рея отдавать на съедение младшенького. Завернула она в пелёнку булыгу бесхозную и подсунула мужу муляж, приговаривая:

– Кушай, Хронушка, кушай, родненький! Свеженький, парной, только родила. Кличут Зевсиком.

И чавкнул Крон, не подавившись.

Ну а греки потом в честь Реи той сообразительной часть мачты назвали для повешения.

А спасённый младенчик рос себе в той пещерке спокойненько, вкушая медок и козу Амалфею посасывая, ни горя, ни нужды не ведая.

Воспитанием его занимались нимфы прелестные. Возмужанием – куреты мудрые.

И вырос божок, на радость мамке и назло папочке, смышлёным да всемогущим.

А как возмужал, двинул отца низвергать – согласно традиции.

– Чтоб непременно возвратился к ужину! – кричала ему вдогонку Рея-матушка.

– Ладно… – бурчал подросток трудновоспитуемый. – Папку вот оскоплю и отужинаем…

В итоге и на сей раз не подкачал серп испытанный.

Рубанул им сынок по чреслам папеньку, попросил срыгнуть оскоплённого, и выскочили на свет боги непереваренные: Посейдон, Деметра, Гера с Гестией и Аид, вечно мрачненький.

Влажный климат папашиной утробы пошёл лишь на пользу богам отторгнутым. Детки нагуляли жирок, налились соком желудочным… Но тут против них неожиданно восстали дядюшки.

«Выскочки! – взревели титаны-родственники. – Молодо-зелено!»

Тоньше других и пронзительней вопил оскоплённый Хрон-батюшка.

Тут-то началась великая титаномахия, иными словами – мордобой божественный.

Нещадно били молодых богов могучие дядюшки. И если б не гора Олимп неприметная, неизвестно, чем бы дело кончилось.

Но вот закрепились боги на высотке той стратегической. Похватали молний, циклопами накованных. И послали сторуких гекатонхейров швырять во врагов те молнии. А сами сели вкушать нектар с амброзией.

Да так ожесточённо и доблестно, что не вынесли титаны подобной наглости и сошли дружно в Тартар посмеивающийся.

Однако этим противостояние не ограничилось.

За пленённых вдруг жутко разобиделась Гея-бабушка.

Выкрикнув в сердцах: «Одна голова – хорошо, а сто – лучше!», разродилась она стоглавым Тифончиком и, пропев: «Чудище ты моё ненаглядное, носовых платков на тебя не напасёшься!», на Олимп богов жечь его отправила.

Хорошо, Зевс громовержцем оказался да посшибал тому Тифону все его жуткие головы. Иначе быть бы молодым богам носовыми платочками.

А вот Посейдон, бог морей и земли колебатель, страдал, говорят, от собственного имени. Как только ни склоняли колебателя, как ни рифмовывали. И не только, кстати сказать, на Олимпе стратегическом.

Вот и нервничал бог. Вот и волновалось море.

Но чем сильнее бушевал Посейдон обидчивый, тем витиеватей воздавали ему молитвы рыбаки с матросами.

– Угомонись уже, Пося! – говорили олимпийцы колебателю. – Не гони волну. Ты же бог. Не будь мелочным!

Но не успокаивался Посейдон Хронович. И понять его мог разве что Инах, сын Океана и Тефиды, склочницы.

Но где тот Инах?.. Вечно странствует.

Словом, неприветлив и угрюм был бог-буревержец.

Но вот прибили его как-то волны к Наксосу, острову, и увидел он там Амфитриту танцующую, дочь Нерея, старца водного.

И так славно хороводы водила та девица, что воспылал к ней Посейдон любовными чувствами. И решив для себя: «Пока дева на Наксосе, надо действовать!», указал трезубцем на колесницу рессорную и предложил прокатиться красавице.

Да только прокатила колебателя та хороводица.

Сказав: «Я на минуточку», сбежала она к титану Атласу, что на могучих плечах своих небосвод удерживал.

И рассвирепел Посейдон обидчивый. Бросился всюду искать свою хороводницу. Да только зря океаны взбаламутил, бесследно пропала его зазнобушка.

И вот уж совсем было Посейдон опечалился, как подплыл к нему дельфин и спрашивает:

– Не Амфитриту ли ищете, колебатель? Коли так – могу проводить. За желание… Звездой хочу стать. Подсобите трезубчиком?!

– Да легко. Легче лёгкого! Хоть звездой, хоть созвездьем! – Посейдон дельфину ответствовал и так тронул трезубцем остроносого, что тот в два счёта на небеса отправился.

А Амфитрита как ни кричала своему милому Атласу, всё ж не смог титан небосвод выпустить.

И утащил Посейдон в пучину танцовщицу. Да там женой и сделал быстренько.

А она ему в отместку наследничка родила.

– Тритон?! – обрадовался папаша новоявленный. – Ух ты, имечко-то какое звучное. Не одному мне теперь рифмоваться, получается!