Константин Консон - Корах. Роман о времени

Смешанное чувство испытывал Итро, покинув царский дворец. С одной стороны, фараон производил впечатление правителя умного и рационального, не пренебрегавшего чужими доводами. С другой стороны, советники сами не имели единого мнения, ибо вопрос оказался нетривиальным. Совет был для Итро единственной возможностью донести до фараона свои мысли, поэтому он старался говорить как можно убедительнее. Однако беспокойство, связанное со словами Бильама и с его несомненно весомым влиянием на фараона, не оставляло Итро.

Миновав дворцовые сооружения, он оказался у здания финансовой канцелярии. Здесь в тенистом дворе можно было переждать дневные часы плавящего землю зноя. Итро расположился на каменной скамье недалеко от входа. Внезапно перед ним вырос молодой человек, в котором по тонкому перу на поясе можно было угадать царского счетовода. Он предложил гостю подкрепиться вином и фруктами, самолично принес их и поставил перед Итро.

– Мое имя Корах, мой господин, – сказал юноша и поклонился. Я состою при коллегии писцов в казначействе. Мне случилось услышать беседу старших чиновников, говоривших о тебе как о видном знатоке религиозных культов, знаменитом в Египте и далеко за его пределами. Для меня большая честь беседовать с тобой.

Корах почтительно поклонился, прижав руку к груди.

Итро, отвлекшись от своих мыслей, поднял глаза на юношу. Открытое лицо и церемонно-учтивая речь последнего заставили его улыбнуться. Итро знал эту породу людей с незаискивающим, умным взглядом. Такие располагают к себе, вызывая доверие собеседника. Он сделал жест, приглашающий к разговору. Все-таки было приятно услышать, что чиновники казначейства, занятые ежедневными подсчетами и записями, хвалебно отзываются о нем – чужаке в стране Нила.

– Обычно я ни с кем об этом не говорю, – начал Корах. Но к тебе, господин, я испытываю особое доверие. Мой учитель арифметики и каллиграфии (да живет он до ста двадцати лет), рассказывал о том почтении, с которым относятся к тебе жрецы храма и даже сам великий владыка. Если ты позволишь, мне хотелось бы поделиться с тобой некоторыми наблюдениями и мыслями, которые беспокоили моего учителя, а теперь волнуют и меня.

Итро улыбнулся:

– Буду рад услышать твои мысли, Корах, и насколько смогу, постараюсь смирить твое беспокойство.

– Благодарю тебя, господин. Может быть, ты уже заметил, что несмотря на мою одежду и место службы, я не египтянин. Я происхожу из народа иврим, что до недавнего времени проживал в земле Гошен, а теперь рассеялся по большим городам. Учитель предвидел, что когда уйдут двенадцать основателей колен Израиля (да будет благословенна память праведников), народ наш окажется беззащитен перед силой и волей фараона. И мне все больше кажется, что слова моего наставника сбываются. Из провинции Гошен события в большой стране ощущаются по-иному. Но оказавшись здесь на службе, я увидел, какие меры предпринимают власти Египта, чтобы лишить наших людей самобытности и поработить их на строительстве новой столицы. Я беседовал с соплеменниками, перебравшимися сюда для лучшего заработка. Их завлекли призывами к участию в грандиозных государственных мероприятиях. Многие жалеют о своем решении и хотели бы вернуться. Но насколько мне известно, уйти обратно в землю Гошен теперь уже невозможно. Да не разгневается на меня Всеблагой, и да простят меня люди из моего народа, но вышло так, что иврим сами себя закабалили.

– А ты сам не испытываешь притеснений на службе? – спросил Итро, пытаясь увязать услышанное с речами на совете.

– С божьей помощью, – ответил Корах, – людям из колена Леви, к которому я принадлежу, удалось избежать печальной участи остальных. Официально мы считаемся казначеями и писцами. Но мне кажется, дело не только в этом. В нашем роду принято изучать традицию праотцов – Авраама, Ицхака и Иакова, именуемого Израилем. Мне посчастливилось сидеть у ног учителя, когда он рассказывал о Боге, который открывался этим великим людям своими различными именами, каждому по его роли в мире. В одного он вложил милосердие, во второго строгость, в третьего уравновешенность. Я думаю, наш Бог особенно благоволит тем, кто хранит эту традицию. Поэтому Он защищает наш род от порабощения.

– В твоих словах угадываются искры святости… – Итро вдруг почувствовал, словно что-то подхватило его мысль и понесло по спиральному виражу вверх, над землей и людьми, освобождая, расковывая, заставляя не поспевающий за вихрем образов язык произносить вложенные кем-то слова: