Константин Консон - Корах. Роман о времени

Удивительное свойство фигур Итро представил в виде игры для своей подрастающей дочери Ципоры. Девочка без труда справлялась со сложением и умножением небольших чисел. Упражняясь в счете, она обнаружила, что такие треугольники порождают целые семейства себе подобных, и даже сделала предположение, что этих семейств может быть очень много, возможно даже больше, чем песчаных барханов в их пустыне.

Одинокие ночные размышления натолкнули Итро на мысль о существовании в мировом устройстве некой воображаемой оси, вокруг которой совершает еженощное вращение весь небесный свод. Часами наблюдая за круговоротом светящихся точек, он не переставал поражаться тому, как точно возвращаются они на свои изначальные места. Происходило это всегда в один и тот же вечерний час, когда звезды начинали свой путь по небосводу. Следуя вдоль невидимой оси, взгляд его упирался в созвездие, напоминающее ковш с маленьким черпаком и длинной ручкой. Такие использовали для омовения ног перед входом в египетские храмы. Находясь почти в зените, ковш двигался по кругу вместе с воображаемой сферой, словно был прикреплен гигантским гвоздем за самый конец рукояти. Шляпка гвоздя излучала неяркий синий свет; Итро заметил, что звезде этой предписана особая роль: она всегда указывала путь на север. И не было в пустыне лучшего ориентира, чем эта неприметная точка в пересекающей ночное небо молочной реке.

Густая, плотная тьма уже окутала столицу, и гонги храмов вызванивали ритуальные мелодии, когда Итро подошел к царскому дворцу. Его почтительно приветствовал один из управляющих, и препроводил в отведенные ему покои. Совет был назначен на утро, так что приглашенные могли омыть себе ноги и отдохнуть от дневного зноя.

Ра поднимался над Египтом в своей золотой ладье, и это позволяло не только фараону, но и людям чисто земного происхождения созерцать долину священной реки во всем ее великолепии. Стекающее с вершин пирамид солнце, колоннады дворцов, вечный сфинкс, покоящийся на своем месте с таких древних времен, что о них могли поведать лишь жрецы храмов – на все это Итро успел полюбоваться, стоя на балконе и вдыхая утреннюю свежесть.

Когда Итро в почетном сопровождении вошел в занавешенную комнату, двое других приглашенных уже сидели на своих диванах. Если бы на его месте был кто-то, впервые оказавшийся в подобном собрании, вид одного из присутствующих несомненно внушил бы ему трепет. Итро же, хотя и почувствовал неуловимый холодок, пробежавший по спине, не смутился и самообладания не потерял. Он узнал этого человека, хотя и не был знаком с ним лично. Перед ним восседал великий пророк Бильам, и что-то дьявольское струилось из его глаз. Белая одежда лишь отдаленно напоминала египетскую. Дорогая куфия и черная борода словно кольцом окаймляли испещренное морщинами лицо пустыни. Граненый камень на его тяжелом посохе отливал темной глубиной. Вбирая в себя сияющую черноту кристалла, Бильам излучал ее из-под густых бровей в направлении стоявшего у занавеси Итро. Они обменялись почтительным наклоном головы и приглашающим жестом.

Благоговение и трепет внушал пророк своим низким голосом, идущим, казалось, из самых недр земли; пронизывающий свет глаз вводил собеседника в оцепенение. По словам жрецов, Бильам таил в себе силы и умение, по собственному желанию устанавливать связь с Небесами. Видимо, так оно и было; в духовных делах жрецы знали толк, и им вполне можно было доверять.

Поклонившись второму участнику собрания, Итро занял место рядом с ним на скромном кресле ближе к занавеси. Этот второй выглядел человеком худощавым и невысоким, даже несколько тщедушным, хотя в лице его с первого же взгляда можно было прочесть благочестие и богобоязненность. Цепкий взгляд Итро не упустил едва заметного смятения в глазах приглашенного в момент обмена учтивостями. Было бы наивно ожидать, что пророк снизойдет до представления обоих друг другу. Поэтому после секундной паузы Итро представился, назвав свое имя и происхождение.

– Иов, – повторно с почтением поклонился скромный человек. Я прибыл из страны Уц по приглашению божественного царя.

В этот момент начальник стражи издал торжественный возглас, приветствовавший входящего в комнату фараона. Трое гостей склонились перед энергичным человеком, сразу заполнившим собой все помещение. Невзирая на зрелый возраст годы едва коснулись его молодого лица. Большие умные глаза правителя были подведены синей краской – никаких прочих украшений. Одет он был в белоснежную тунику изящного и легкого покроя. Из всего следовало, что фараон не настаивал на церемониях, если в них не было ритуальной необходимости. Он повернулся персонально к каждому, сопровождая приветственные слова жестом почтения. Затем фараон занял место на специальном возвышении, и убедившись, что слуги покинули помещение, сразу перешел к делу.