Нил Гейман - Скандинавские боги

– Если б ты был так мудр, как о тебе говорят, ты бы знал наш вопрос еще до того, как мы его зададим. И зачем все эти штуки нужны, тоже знал.

Квасир покорно кивнул.

– Сдается мне, – молвил он, – что если бы вы были не только умны, но и злы, то могли бы убить своего гостя и сцедить его кровь в чаны Сон и Бодн. А потом нагрели бы ее на медленном огне в котле Одрёрир и вмешали бы туда жидкий мёд, и поставили бы бродить, пока не превратился он в превосходный напиток, что опьянит всякого, кто его выпьет, и вдобавок даст отведавшему дар поэзии и дар учености.

– Мы и правда умны, – признал Галар. – И найдутся такие, кто скажет, что мы еще и злы.

И с этими словами перерезал он горло Квасиру, и подвесили они его за ноги над чанами и сцедили всю кровь до последней капли. А потом нагрели ее вместе с мёдом в котле по имени Одрёрир и проделали еще всякие штуки, которые сами придумали. Ягоды они положили туда и мешали мёд длинной палкой. Мёд кипел и бурлил, а потом перестал кипеть, и вкусили его оба карлика и засмеялись, и каждый из братьев ощутил внутри себя поэзию, что никогда прежде не ведала выхода.

На следующее утро явились к ним боги.

– Квасир, – сказали они. – Последний раз его видели с вами.

– Да, – сказали карлики. – Он пришел сюда с нами, но убедившись, что мы всего лишь карлики, глупые и обделенные мудростью, он подавился собственным знанием. Ах, если бы только мы успели спросить его…

– Так он умер, вы говорите?

– Ну да, – ответили Фьялар и Галар и выдали богам обескровленное тело Квасира – забрать домой, в Асгард, для божественных похорон и, быть может (ведь боги – они не как все остальные, и смерть для них – дело не обязательно вечное), для последующего божественного возрождения.

Вот так и вышло, что карлики заполучили себе мёд мудрости и поэзии, и всякий, кто хотел причаститься, должен был теперь выпрашивать его у них. Увы, Галар и Фьялар давали мёд только тем, кто им нравился, а значит никому, потому что им на самом деле никто не нравился – кроме них самих.

Однако были и те, перед кем у них имелись кое-какие обязательства. Великан Гиллинг, например, с женой. Карлики сами пригласили их в гости, и как-то раз зимним днем те и вправду явились к ним в крепость.

– Пойдемте покатаемся на нашей лодочке, – сказали карлики Гиллингу.

От великаньего веса лодка низко села в воду, и карлики погнали ее на веслах прямо на скалы, скрывавшиеся под самой поверхностью моря. До сих пор лодка всегда безопасно ходила над ними – да только не в этот раз. Суденышко налетело на камни и перевернулось, выбросив великана в море.

– Плыви скорее к лодке, – закричали братья Гиллингу.

– Да я плавать не умею! – отвечал он им, и это были его последние слова, потому что волна захлестнула ему рот соленой водой, голова ударилась о камни, и через мгновение он скрылся из виду.

Фьялар и Галар перевернули лодку обратно и поплыли себе преспокойно домой. Жена Гиллинга уже с нетерпением их поджидала.

– Где мой муж? – спросила она.

– Кто? А, муж, – сказал Галар. – Он умер.

– Утонул, – услужливо пояснил Фьялар.

Тогда жена великана заплакала и заголосила, да так, словно каждое рыдание у нее прямо из глубины души вырывалось. Она взывала к покойному мужу и клялась любить его вечно, и ревела, и стонала, и выла.

– Тише ты! – сказал ей Галар. – От твоих воплей у меня уши болят. Слишком они громкие. Надо думать, это потому, что ты великанша.

Но великанья жена только зарыдала еще громче прежнего.

– А если мы покажем, где умер твой муж? – спросил Фьялар. – Тебе станет легче?

Та шмыгнула носом и кивнула, и завопила-запричитала пуще прежнего по мужу, который уже никогда не придет к ней назад.

– Встань вон там, и мы покажем то место, – распорядился Фьялар и показал, где именно ей встать: прямо под стеной крепости, выйдя через главные ворота.

А сам тем временем сделал знак брату, который быстро помчался на верх стены.

Жена Гиллинга послушно вышла из ворот, и Галар уронил на нее большой камень, наполовину размозжив череп.

– Отличная работа, – похвалил его Фьялар. – А то я уже уставать начал от этих жутких звуков.

Безжизненное тело они столкнули с утеса в море, где длинные пальцы серых волн тут же прибрали его, и так великан и его жена воссоединились по ту сторону смерти.

А карлики пожали плечами и решили, что они точно самые умные в своей крепости у моря. Каждую ночь пили они мёд поэзии и декламировали друг другу прекрасные и изумительные стихи, слагали величавые саги о гибели Гиллинга и его жены, которые потом орали в ночь с крепостной крыши, и засыпали мертвым сном, и просыпались наутро там же, где сели или свалились накануне.