Эдит Гамильтон - Мифология. Бессмертные истории о богах и героях

Вергилий же в первую очередь подчеркивает их тщеславие:

Матерью великанов считалась Ифимедея, правда, изредка, по другим версиям, — Канака [179] Согласно автору «Мифологической библиотеки», так называемому Псевдо-Аполлодору, Канака была матерью Алоэя. — Прим. ред. . Отцовство же сомнений не вызывало: родителем близнецов был не кто иной, как сам Посейдон, хотя все звали их Алоадами, по имени мужа их матери, Алоэя.

Еще в отрочестве они взялись доказывать свое превосходство над богами. Они схватили Ареса, заковали в медные цепи и держали в заточении. Освобождать его силой олимпийцы не отважились, поэтому подослали хитреца Гермеса, чтобы тот вызволил бога войны под покровом ночи. Заносчивые юнцы только раззадорились. Они пригрозили взгромоздить гору Пелион на гору Осса, как гиганты когда-то в далеком прошлом водрузили Оссу на Пелион, и добраться по ним до небес. На этом терпение бессмертных закончилось, и Зевс уже занес молнию, чтобы сразить наглецов. Но Посейдон кинулся к нему и стал умолять пощадить сыновей-великанов, обещая приструнить их. Зевс смилостивился. Посейдон свое слово сдержал — близнецы перестали воевать с небесами. Повелитель морей считал это своей заслугой, но, откровенно говоря, они просто нашли занятие поинтереснее.

Оту взбрело в голову попытаться похитить Геру, а Эфиальт воспылал любовью к Артемиде, или ему так казалось. На самом деле близнецы дорожили только друг другом, братские их чувства были неподдельными. Кому первому похищать избранницу, определили жребием, и он выпал Эфиальту. Братья искали Артемиду повсюду, в горах и лесах, а нашли на морском берегу — богиня направлялась прямо в море. Она знала, какое недоброе дело затеяли эти двое, и намеревалась их покарать. Близнецы кинулись за ней, но Артемида невозмутимо шагала по воде. Однако все сыновья Посейдона обладали тем же даром — ходить по морю аки посуху, поэтому преследовать богиню братьям труда не составило. Так дошли они следом за Артемидой до лесистого острова Наксос, а когда уже почти настигли богиню, она вдруг исчезла. На ее месте братья увидели прелестную молочно-белую лань, которая тут же скрылась в чаще. Мгновенно позабыв об Артемиде, От и Эфиальт ринулись в погоню за чудесным созданием, но в густых зарослях лани и след простыл, поэтому братья разделились, чтобы удвоить шансы на поимку. Вдруг близнецы одновременно заметили ее, настороженно застывшую в просвете между стволами. Увы, ни один из них не разглядел, что прямо за ней среди деревьев затаился его брат. От и Эфиальт, находившиеся по разные стороны от лани, разом метнули копья — те просвистели сквозь вмиг опустевшую прогалину и поразили цель. Оба охотника-великана, огромные, как башни, рухнули замертво, пронзенные копьями друг друга. Каждый пал от руки и одновременно стал убийцей того единственного, кого любил.

Такова была месть Артемиды.

Эту историю рассказывают и Овидий, и живший примерно на сотню с лишним лет позже него Аполлодор [180] Имеется в виду так называемый Псевдо-Аполлодор. — Прим. ред. . Греческий автор пишет пресно и незатейливо, чего не скажешь про римского поэта, но в данном случае я отдала предпочтение Аполлодору, поскольку Овидий предстает здесь в худшем своем проявлении — излишне сентиментальным и экзальтированным.

Дедал — тот самый зодчий, который построил на Крите лабиринт для Минотавра, а потом подсказал Ариадне, как вывести оттуда Тесея (см. часть III, глава II). Когда царю Миносу сообщили о бегстве афинян, он понял, что без помощи Дедала тут не обошлось, и в наказание запер его вместе с сыном Икаром в лабиринте. У этого сооружения была такая сложная, замысловатая конструкция, что даже сам его создатель не мог отыскать выход без путеводной нити. Но великий изобретатель не отчаивался.

решил он и изготовил две пары крыльев. Надев их на себя и на Икара, Дедал предупредил сына, чтобы тот держался над морем на умеренной высоте. Если вознестись слишком высоко, солнце расплавит скрепляющий перья воск, и крылья развалятся. Но, как подтверждают многие легенды и житейские истории, молодые часто пренебрегают советами старших. Когда Дедал с Икаром легко, без всяких усилий взмыли в воздух и Крит остался далеко позади, у юноши захватило дух от небывалой свободы и открывшихся ему новых, удивительных возможностей. Не помня себя от восторга и не слыша отчаянных криков отца, он поднимался все выше и выше. Горячее солнце растопило воск. Крылья расклеились, Икар рухнул в морскую пучину и над ним сомкнулись волны. Сраженный горем Дедал оплакал сына, но нашел в себе силы долететь до Сицилии, где был тепло принят ее царем.