Эдит Гамильтон - Мифология. Бессмертные истории о богах и героях

И вот уже смертельный ужас вытесняет любовь из сердца перепуганной Психеи. Она ведь и сама постоянно недоумевала, почему супруг ей не показывается. Наверняка тут дело нечисто. Что она действительно о нем знает? Если он не безобразен, зачем мучает ее вечным неведением, не позволяя на себя взглянуть? В замешательстве и смятении Психея пролепетала, что возразить ей нечего, поскольку и правда до сих пор она общалась с супругом только в темноте. «Верно, и впрямь неспроста избегает он света дня!» — всхлипывая, заключила она и стала спрашивать у сестер, как ей быть.

За советом дело не стало, сестры все придумали загодя. Пусть сегодня ночью Психея припрячет рядом с кроватью светильник и острый нож, чтобы воспользоваться ими, когда муж крепко заснет. Дух ее должен быть тверже железа, тогда ей достанет сил вонзить клинок в тело чудовища, которое явится ей при свете лампы. «Мы будем рядом, — пообещали сестры, — и заберем тебя, когда с ним будет покончено».

Они удалились, оставив Психею терзаться сомнениями и разрываться от противоречивых чувств. Она любит мужа, души в нем не чает — нет, он чудовище, страшный змей, и она его ненавидит. Нужно убить его — нет, ни за что она его не тронет! Она должна знать правду — нет, ей не хочется никакой правды. Весь день металась Психея, борясь с гнетущими ее мыслями, но под вечер сдалась, твердо решив одно: на своего супруга она сегодня посмотрит непременно.

Дождавшись, когда мужа сморит сон, Психея собрала всю свою храбрость и зажгла светильник. На цыпочках подкралась она к постели и, высоко подняв лампу над головой, осветила лежащего. Каким чувством облегчения, каким ликованием наполнилось сердце Психеи, когда вместо чудовища ее взору предстало прекраснейшее, нежнейшее создание, от одного вида которого даже светильник будто бы разгорелся ярче. Устыдившись своего недоверия и безрассудства, Психея, трепеща, пала на колени и вонзила бы нож себе в грудь, если бы он не выпал из ее дрожащей руки. Но спасительная дрожь оказалась в то же время предательской, потому что, когда Психея склонилась над мужем, млея от его неземной красоты и не находя сил отвести от него взгляд, капля горячего масла из светильника упала на плечо спящего. Он вскочил, увидел свет и в ужасе от того, что Психея нарушила клятвы, бежал от нее без единого слова.

Она бросилась за ним в глухую ночь. Из темноты до нее донесся только его голос. Открыв, кто он, Амур попрощался с ней. «Любовь не может жить там, где нет доверия», — горестно промолвил он и улетел. «Бог любви! — казнилась Психея. — Он был моим мужем, а я, бессовестная, предала его. Неужели он потерян для меня навеки?.. Ну, нет! — воскликнула она и продолжила с крепнущей решимостью: — Я посвящу всю свою жизнь его поискам. Даже если в нем больше не осталось любви ко мне, хотя бы я должна показать ему, как сильно люблю его». И она двинулась в путь. Куда идти, Психея представления не имела, но твердо знала, что будет искать любимого супруга, пока не найдет.

Амур тем временем отправился к матери, чтобы она залечила его рану. Но, выслушав сына и поняв, что он выбрал в жены все ту же пресловутую Психею, Венера страшно рассердилась. Она бросила его мучиться от боли в одиночестве и отправилась разыскивать девицу, ревность к которой жгла ее теперь еще сильнее. Пусть негодница сполна почувствует, что значит навлечь на себя ярость богини.

Бедная Психея в своих скитаниях пыталась заручиться поддержкой богов. Она неустанно возносила жаркие молитвы, но никто из небожителей не хотел ссориться с Венерой. Поняв, что надеяться ей не на кого ни на земле, ни на небесах, Психея приняла отчаянное решение. Она пойдет прямо к Венере, смиренно попросится к ней в прислужницы и попытается смягчить ее гнев. «Может, и супруг мой будет там же, в материнском доме?» И она устремилась к богине, которая все это время сама ее разыскивала.

Когда Психея предстала перед Венерой, та расхохоталась и язвительно спросила, не ищет ли она нового мужа, ведь прежний с ней уже не будет никогда, поскольку едва не погиб от ожога, полученного по ее вине. «Думается мне, — заявила богиня, — такую дурнушку замуж возьмут разве что за усердный труд и прилежание, поэтому я, так и быть, окажу тебе услугу — приучу к работе». С этими словами она набрала полные пригоршни мельчайших зерен и семян — пшена, проса, мака — и смешала их в одну кучу. «К вечеру чтобы все было разобрано, — велела Венера. — Иначе худо тебе придется».

Богиня удалилась, а Психея, оставшись одна, просто сидела и смотрела в оцепенении на груду зерен, не зная, как к ней подступиться. Задание было явным издевательством — что толку приниматься за такое заведомо невыполнимое дело. Но в этот горький миг ту, которая не пробуждала сочувствия ни у смертных, ни у бессмертных, пожалели самые крошечные существа на земле, проворные муравьи. «Пощадим бедняжку, поможем ей со всем нашим тщанием», — призывали они друг друга. Набегая волна за волной, эти быстроногие неутомимые создания усердно выбирали и растаскивали зерна, пока беспорядочная мешанина не превратилась в несколько аккуратных, идеально рассортированных кучек. Увидев по возвращении эту картину, Венера разозлилась еще пуще. «Бездельничать тебе не удастся!» — пообещала она и, кинув Психее черствую корку, приказала ей спать на полу, а сама улеглась на мягком душистом ложе и стала размышлять. Если и впредь держать прислужницу в черном теле — нагружать тяжелой работой и кормить впроголодь, рано или поздно она утратит ненавистную богине красоту. А до тех пор самое главное — не выпускать сына из опочивальни, где он до сих пор мучается от раны. Венера осталась довольна тем, как все складывается.