Владимир Богораз - Сказаніе объ Эле́нди и его сыновьяхъ [Старая орфография]

— «Это зачѣмъ?» говоритъ мужъ: «Нѣтъ! Пойду по землѣ, быть можетъ, горло захочетъ!» Ушла женщина изъ дома, встала на берегу озера и заплакала — «Гдѣ же они?» говоритъ: «Гоо-о́к! Гоо-о́к!» изъ-за озера. Тамъ, за озеромъ, въ ложбинѣ! Пришла туда. Схватилъ ее Эле́нди, обнимаетъ ее, цѣлуетъ, носитъ на рукахъ, какъ ребенка. Другіе братья нисколько, ибо они злонравны. Съѣли принесенное. Говоритъ младшій братъ: «При стадѣ сколько (пастуховъ)?» — «Четыре! Но вы зачѣмъ пришли? Вѣдь васъ убьютъ!» — «Пусть! пусть! Развѣ мы для жизни пришли? Пришли для смерти!» — «Весьма сильный взялъ меня въ жены!» — «Все равно!» Говоритъ сестрѣ Эле́нди: «Теперь вернись домой, но ѣды дома не ѣшь, не ѣвши, ложись спать! Будетъ мужъ приглашать тебя, не слушайся. На утро пробудишься, станутъ тебя приглашать къ ѣдѣ, ты не повинуйся имъ!» Такъ наказываетъ Эле́нди сестрѣ. — «Когда же въ третій разъ станутъ ѣсть, и станетъ мужъ приставать къ тебѣ, ударь его по лицу рукой, скажи: „Надоѣдливый ты! Почему пристаешь съ ѣдой!“ Ударь его рукою по лицу, скажи: „Зачѣмъ ты надоѣдаешь мнѣ? Когда я жила у братьевъ, они меня кормили морскимъ мясомъ, тюленьимъ жиромъ. Вѣчной своей олениной зачѣмъ мнѣ надоѣдаешь?…“» [14] Это характерное мѣсто въ одно и то же время выпукло изображаетъ нѣкоторую первобытную равномѣрность половъ въ чукотской семьѣ, уживающуюся рядомъ съ тиранной сильнаго надъ слабымъ, т. е. мужчины надъ женщиной, а также оттѣняетъ противуположность между оленными коряками, исконными оленеводами и полуприморскимъ бытомъ чукотскаго племени, размножившаго свои оленьи стада сравнительно въ недавнее время. .

Такъ сказала, ударила мужа по лицу. Вскочилъ э́рмэчэнъ. — «Хорошо! — говоритъ — достану тебѣ иной ѣды!» Вскочилъ на ноги коряцкій э́рмэчэнъ. — «Сейчасъ, говоритъ, отправлюсь!» Привелъ сосѣдей [15] Нымту́мhын товарищъ на жительствѣ, сосѣдъ. Бѣдные члены племени обыкновенно ставятъ свои шатры рядомъ съ шатромъ богатаго соплеменника, отъ промысла или стада котораго они отчасти питаются, вступая за то къ нему въ извѣстнаго рода вассальныя отношенія. Такія вассальныя отношенія, иногда переходящія отъ поколѣнія въ поколѣнію, всетаки не пріобрѣтаютъ никакой прочности и разрушаются сплошь и рядомъ по первому подвернувшемуся поводу. У оленныхъ чукочъ, при сильномъ развитіи индивидуализма и размноженіи стадъ, они почти совсѣмъ исчезли. . Приходятъ сосѣдніе люди, собираются вмѣстѣ. Когда собрались, говоритъ: «пойдемъ!» — «Куда?» — «На море». — « Эhэ́й! А оленьи пастухи?» — «Пусть ихъ»! — «Зачѣмъ же на море?» — «Метать сѣти!» [16] Чукчи и русскіе промышляютъ тюленей большей частью сѣтями, заметывая ихъ подо льдомъ въ проруби, пробитыя самими же тюленями для дыханія. Ушелъ весь народъ. Когда ушли они, она запасную обувь вскинула на плечи, пошла къ братьямъ. Говорятъ между собой: «Теперь пойдемъ къ стаду!» Въ пятеромъ отправились къ стаду, женщина шестая. Говорить Эле́нди братьямъ. «Вы идите впередъ, я навѣщу стадо, васъ скоро догоню!» Настала ночь. Навѣстилъ стадо; всѣхъ пастуховъ, людишекъ, перебилъ. Угналъ оленей, только стукъ несется отъ роговъ. Движется стадо, онъ гонитъ его со всѣхъ сторонъ одновременно, огромное стадо бѣжитъ впередъ, какъ небольшая кучка [17] Чукотское стадо чрезвычайно непослушно и всегда стремится разбрестись въ разныя стороны. Разумѣется, чѣмъ оно меньше, тѣмъ легче съ нимъ справляться для пастуха и погонщика и тѣмъ быстрѣе оно подвигается впередъ при переходахъ съ мѣсто на мѣсто. Поэтому высшая похвала погонщику сказать, что онъ гонитъ стадо въ одно время со всѣхъ сторонъ, и что многочисленное стадо бѣжитъ предъ нимъ впередъ также быстро, какъ небольшая кучка. . Скоро догналъ братьевъ. У бывшихъ при оленяхъ людей унесъ котелъ. На каждомъ ночлегѣ убиваютъ быка, всего варятъ и съѣдаютъ, также и кровь (съѣдаютъ), только моня́ло [18] Рilка́pil — на мѣстномъ русскомъ нарѣчіи моня́ло. Полупереваренное содержаніе большаго желудка, употребляемое въ пищу чукчами и тунгусами, хотя и не особенно охотно, вопреки разсказамъ путешественниковъ о пристрастіи чукочъ къ такого рода растительной пищѣ. выбрасываютъ вонь. Черезъ десять дней пришли домой, гоня съ собой стадо. Пригналъ Элэ́нди чужое стадо, привезъ и сестру домой, пребываетъ при оленяхъ, бѣгаетъ вокругъ стада такъ быстро, словно летаетъ, машетъ копьемъ, упражняется въ боевомъ искусствѣ.

Коряки ночевали на морѣ 20 ночей, убили только рыбу [19] Всевозможные виды промысла (рыбный, пушной, тюленій) опредѣляются словомъ убить: hа́нмеlен . , тюленей не добыли, стали возвращаться, ночевали на пути 20 ночей, пришли домой, тамъ страшный голодъ. Оставшіеся въ жилищахъ сушатъ обрывки шкуръ и ѣдятъ ихъ, совершенно изсохли отъ истощенія. Пришелъ эрмэчэн въ свое жилище; дверь закрыта. Посмотрѣлъ внутри, никого нѣтъ. Пошелъ къ сосѣдямъ. «Гдѣ же женщина?» — «Не знаемъ! Она исчезла еще при вашемъ уходѣ. Должно быть ушла къ оленямъ!» — «А гдѣ олени?» — «Не знаемъ! вѣстей нѣтъ! Ушли далеко! Мы совсѣмъ изсохли!» — «Ну что-жъ? Поѣшьте! Мы отдохнемъ!» Два дня спали, отдыхали. На третье утро пошли къ стаду. Эрмэчэн ждетъ дома. Увидѣли убитыхъ людей (лежащихъ), словно оленьи трупы. Вернулись домой посланные. Говорятъ эрмэчэну: «Стада нѣтъ! Только людей нашли! Всѣ они перебиты!» Тогда только понялъ, что за птички кликали съ озера. — «Скорѣе погонимъ по слѣду!» Ушли всѣ мужчины. Когда были въ пути, окончилась течка дикихъ оленей, приведя вслѣдъ за собой обычную вьюгу [20] По чукотскому повѣрью, до окончанія течки дикихъ оленей (въ Октябрѣ) является сильная вьюга, по минованіи которой оленьи самцы совершенно теряютъ влеченіе къ самкамъ. . Поднялся большой вѣтеръ и мятель, ничего не видно впереди. Остановились, издержали запасы. Непогода не прекращается. Иззябли и высохли, совершенно изнемогли, потомъ умерли. Оставшіеся въ домахъ тоже изсохли.