Сергей Пилипенко: Империя

Удачи вам в размышлении, а я перехожу к категории душ, из которых исчленю немногих и придам им статус обретения воли на время моей работы под покровом пока не узнанной всеми силы животворящего солнечного дня.

Где-то вдалеке застрекотала птица, а небо ответило ей новым светом, добавляя ко дню еще немного того времени, которого извечно недоставало для всякого снадобья ума людского.

Плиний встал и резко потянулся. Что-то хрустнуло внутри, и он замер.

– Что бы это значило? – подумал он сам про себя и задумался над ответом, так и стоя в какой-то развернутой позе.

Спустя время он выдохнул и тихо сел на место. Товарищи еще спали, и заскучавшему Плинию это показалось наиболее скверным.

– Эй, – резко окрикнул он, отойдя в сторону и ухватившись за меч.

Кто-то сонно перевернулся, кто-то что-то сказал, а другие так и лежали, тупо уставившись в небо своими лицами какого-то нечеловеческого происхождения.

– Эй, вы, – гневно окликнул снова Плиний, уже подойдя ближе и занося меч над своей головой.

На этот раз его движения были замечены.

Встрепенулась чья-то нога и больно ударила в то место, откуда у мужчин струей проистекает семя.

– Ой, ой, – закудахтал, как птица Плиний и сел в одночасье на место, опуская свой меч и сворачиваясь калачиком, как дитя.

– Будешь знать, как орать поутру, – ответил на тот стон кто-то и перевернулся на бок, давая понять, что к той боли он относится совсем равнодушно.

Прошло некоторое время. Солнце встало немного выше, и люди сами стали по одному просыпаться.

– Гай, гай, – проронил один из лежавших, прикрывая рукой глаза от светящегося яркого диска, – день хороший сегодня. Как раз для дела задуманного. Не так ли, Плиний?

– Да, – ответил тот быстро и спохватился на ноги, устремляя свой взор туда, откуда шло солнечное тепло.

Человек поднялся с земли и мрачно осмотрелся вокруг.

– Эй, вы, бездельники, – вдруг заорал он, что есть силы, и от его голоса в один миг все проснулись, – а ну, вставайте. День хороший. Пора за дело браться.

Волна человеческих движений прокатилась по тесному ряду, и люди стали подниматься.

Их было немного. Все одеты в одно и то же, а их лица были на удивление похожи между собой. Даже самому человеку, окричавшему подъем, они все казались на одно лицо.

Но все же, он различал их и, подойдя к одному, сказал:

– Фелидов, будешь со мною. А ты, Оаков, пойдешь с ним, – и он указал рукой на Плиния.

– Хорошо, начальник, – ответили два сразу и занялись своими приготовлениями к скудному завтраку.

Человек же, стоявший перед шеренгой других, продолжал давать указания.

Наконец, угомонившись, он обратился к самому Плинию.

– Пойдешь с той стороны. Возьмешь тех, что я указал. Встретимся по ту сторону холма. Смотри, не усердствуй много. Знаю твою охоту.

Плиний, молча, кивнул и так же, как и остальные, сел, чтобы приготовить кушанье.

Галлой, а это был тот самый начальник, и сам потянулся к своему мешку, дабы забить поутру свою утробу и на время забыть, что такое голод.

Спустя час после некоторых сборов вся колонна разделилась надвое и двинулась в путь.

Галлой или Галл, как его звали другие, пошел с одной стороны горы, а Плиний с другой, обходя ее далеко слева и в глубину каких-то небольших кустарников.

Они удалились, а на месте их стоянки вдруг появились двое. Один из них сказал, обратившись к другому.

– Завоеватели? Как думаешь?

– Они, – согласился и вздохнул тот, – надо обогнать их и передать своим.

– Поздно уже, – возразил первый, – да и что толку. Ну, разбегутся, а дальше что? Опять к дому потянутся, их и возьмут. Пусть, лучше сразу привыкают. Может, им лучше будет, когда здесь что-нибудь образуется.

– Ты, Ладний, словно пророк, – сказал другой, – все наперед видишь.

– Зато ты, Гортензий, все на одном толкуешься. Надо головой вперед идти. Что толку стоять на месте. Пошли, пойдем следом. Может и нам что перепадет…

Так началось зарождение той новой империи, что уже слыла где-то, по-своему обустроенная и обозначенная, и которая во всей своей красе должна была возникнуть вновь на другой стороне и почти на другом континенте, если обозначать все так, как оно тогда было по существу.

Галлой был представителем Красса, а в его подчинении был Плиний.

С ними отряд воинов-римлян, отобранных для дела завоевания новых земель.

По ходу самой истории того дня имя Галлоя было забыто и стерто или утрачено для него самого, оставляя тот самый образ как бы позади того времени или вне его поля существа.