А. Ибрагимов: Cтарый царь Махабхараты. Свобода выбора и судьбa в индийском эпосe

Внимательный читатель «Махабхараты» заметит, какой исключительный вес имеет для повествования концепция судьбы. Само это обстоятельство не должно нас удивлять, ведь судьба является одним из основополагающих понятий героического эпоса, которое возникает вместе с эпическим героем. Уникальность индийского сказания заключается в следующем. Во-первых, в этом памятнике присутствует не одно, а несколько альтернативных представлений о судьбе и механизме её действия. Во-вторых, из-за уже упомянутого сугубого внимания к вопросам этики, судьба героев «Махабхараты» (Дхритараштры в особенности) обсуждается не столько в аспекте «злосчастия» или «дoли», обычном для героического эпоса, сколько в связи с решением вопроса о личной ответственности индивида. Именно для раскрытия представлений индийского эпоса о роке, предопределении и личной ответственности героя мы предприняли рассмотрение фигуры старого слепого царя.

В завершение остаётся сделать несколько замечаний практического свойства.

Для облегчения пользования книгой автор отказался от подстрочных примечаний: необходимые пояснения и ссылки на цитируемую литературу приводятся в скобках по мере изложения. Книга снабжена составленными автором генеалогическими схемами представителей Лунной династии и их близких родственников, кратким словарём имён основных эпических и мифологических персонажей и списком использованной литературы. В работе использован академический русский перевод «Махабхараты», основанный на критическом издании санскритскoгo текста (г. Пунa, Индия, 1927-66 гг.). Из-за отсутствия как русского, так и современного английского переводов XII и XIII книг «Махабхараты» (за исключением третьей части XII книги в переводе Б. Л. Смирнова на русский, и первой части – в переводе Дж. Фитцджеральда на английский язык) автор был вынужден прибегать к устаревшему английскому переводу Гангули 1883-96 гг.; следует отметить возможность расхождений санскритскoгo текста в основе переводов Гангули и Смирнова c текстом критического издания.

Русский академический перевод критического издания «Махабхараты» осуществляется на протяжении десятилетий рядом отечественных индологов: В. И. Кальяновым, С. Л. Невелевой, Я. В. Васильковым, В. Г. Эрманом. В результате в книгах, принадлежащих разным переводчикам, написание некоторых имён различается. Так, одни авторы перевода пишут семейные имена главных героев Пандавов и Кауравов, a также метроним пятерых братьев Пандавов – Партхи – с заглавной буквы, тогда как другие – нет. Для сохранения единообразия и из соображений удобства читателей автор взял на себя смелость писать эти имена с заглавной буквы не только в основном тексте, но и во всех цитатах. Аналогично, мы будем придерживаться единообразия в русской транскрипции имени одного из главных героев – Дурьйодханы, – следуя за переводчиком первых книг эпопеи В. И. Кальяновым.

Жизнеописание царя Дхритараштры мы по мере надобности будем прерывать главами, посвящёнными толкованию излагаемых событий «Махабхараты» и рассмотрению сходных мотивов в мифологических и героических эпосах других народов. Такие вставные главы-комментарии будут лишены сквозной нумерации «сюжетных» глав. Кроме того, для более полного понимания контекста обсуждаемых эпических сюжетов или обрядов в ряде случаев мы будем ссылаться на исторические прецеденты. Последнее требует краткого пояснения. В индийском эпосоведении можно найти весь спектр представлений об историзме «Махабхараты», включая полярные: a) сказание полностью лишено исторической основы и является философской аллегорией борьбы добра со злом, б) сказание является хроникой, точно воспроизводящей исторические события. Этот безусловно интересный и сугубо эпосоведческий вопрос лежит вне компетенции автора, и рассматривать Дхритараштру мы предполагаем в качестве литературного персонажа. Тем не менее, благодаря художественной и психологической глубине индийского сказания, некоторые центральные герои и сюжеты приобретают черты исторической достоверности. Эта уникальная особенность «Махабхараты» позволит нам находить параллели характерам и ситуациям сказания в исторических событиях, в том числе, далеко выходящих за географические и временные рамки индийского «героического века». Весьма возможно, что наши рассуждения не везде окажутся бесспорными и найдут справедливую критику читателей, требуя уточнения или будучи признаны односторонними. Подобного рода критика засвидетельствует, что автор преуспел, провоцируя интерес читателя к индийскому эпосу.