Ян Горский - Тривиа. История жизни Иоанна Крестителя

Женщины уже были на ногах, и вскоре настало время завтрака, после которого Иоанн с Иланой отправились на прогулку. В дорогу тетя Бейла дала им с собой воды и фиников. Дабы освежить дыхание, Иоанн, ожидая во дворе девушку, с которой ему предстояло провести целый день, жевал сорванные в саду фисташковые листья.

Илана вышла из дома в белой тунике с рукавами по локоть, поверх нее была надета еще одна безрукавная туника гранатового цвета с белым поясом на талии, а на груди висел узелок с миррой. На ногах сандалии из резной кожи с узорами, а на руке – серебряный браслет с греческим орнаментом – меандром. Иоанн растерялся – даже стало стыдно за свои простые одежды при виде такого наряда.

– Ну, пошли, – улыбаясь на его смущение, позвала девушка и направилась к воротам.

Иоанн расценил это как вызов и, не желая быть униженным, начал думать о реванше – он собрался поразить ее своими знаниями, которыми так гордился.

Пройдя по узким улочкам, они очутились у купальни, где толпилось много людей.

– Народ верит, что эти воды целебны, поэтому многие приводят сюда больных и ждут, когда вода забурлит, – сказала Илана с легкой иронией.

– А что, это не так? – озадаченно спросил Иоанн и тут же понял, что сглупил, поскольку, девушка ответила, лишь скривив лицо, выражение которого молчаливо сказало: «Ну ты и наивен!».

Когда они вышли на базарную площадь, к ним приблизился мужчина в болотной куфии, поддерживаемой эгалем, и начал навязывать глиняные свистки. Он, то и дело, свистел в один из них, а другой пихал Иоанну; типа держи, попробуй сам.

– Не надо! – грубовато отмахнулась Илана, потянув Иоанна за руку. Что-то в его мозгу будто щелкнуло – впервые в жизни молодая девушка прикоснулась к нему. Кровь прилила к голове, лицо покраснело, и сердце автоматически зафиксировало этот момент в памяти.

– Не обращай внимания на зазывал! Их тут море, ведь паломники постоянно приходят в город. Они всегда будут навязывать свои товары, поэтому учись вести себя как местный. Ладно, привыкнешь. Только сейчас не глазей, не позорь меня! – и девушка, задрав голову, важно пошла вперед.

Иоанн был поражен прямолинейностью Иланы – никогда еще девушки не говорили с ним так дерзко. «Ладно, – подумал он про себя, – что есть, то есть – я и правда здесь гость».

– Если честно, то я устала от них, – заявила вдруг Илана

– От кого? – спросил, очнувшись от своих мыслей, Иоанн.

– От паломников! От кого же еще? Город так спокоен и красив без них, но в праздники – это просто ужас. Их тысячи и тысячи. Мусор. Шум. Устаешь. Воды не найти. А у резервуаров иногда часами ждешь в очереди.

Вскоре они вышли на маленькую площадь с фонтаном в виде трех рыб, соединенных между собой плавниками и имеющими почему-то один хвост на троих.

– Вот он, – кивком указала Илана на огромное строение, – то, ради чего все идут сюда.

Перед ними открылась западная стена Храмовой горы. Но за невероятно высокими стенами был виден лишь столп дыма, поднимающийся в небо от жертвенника.

– Если честно, то я бы хотела переехать на окраину города. Наш дом слишком близко к рынку и Храму… Но не мне решать, – с грустью промолвила она.

– Сегодня я не хотела бы идти внутрь. Все равно в Шаббат сходим. Давай лучше поднимемся вон на ту башню и оттуда посмотрим на город.

Иоанну оставалось лишь согласиться и последовать за самоуверенной дочкой священника.

Пройдя около двух стадий на юго-запад, они поднялись на башню в сорок локтей высотой. Лестница была крута, и запыхавшийся Иоанн едва поспевал за своей проводницей.

С высоты вид был куда красивей, чем внизу. Вдалеке виднелись тысячи людей, работающих с камнями. Краны, канаты, суета. Но больше всего завораживали здания. От Храма исходил мистический дух, дыхание перехватывало от величия столь масштабной конструкции. Издалека Храм выглядел еще более монументальным, чем вблизи, когда ты окружен толпою. Казалось, на всем белом свете нет ничего более потрясающего и прекрасного. К северному крылу горы прилегала крепость Антония с ее четырьмя башнями и смотровыми площадками. Илана, видя, что внимание ее спутника приковано к крепости, пояснила:

– Антонию Ирод построил для себя, одновременно с Храмом, – это был его протест против того, что сам он не мог войти в Храм, который возвел, он ведь не был иудеем.

– Протест? – удивился Иоанн.

– Может быть, но его можно понять. Он не хотел, чтобы его авторитет подавлялся священниками.

– Слышал, он был не особо набожным?