Михаил Бурляш - Мистика. Питер. Петербургские тайны

Санкт-Петербург для России – да и не только для России – не просто город. Это целая эпоха. Насыщенный событиями, драмами, взлетами и падениями величайших исторических личностей, Питер полон загадок, порой мистических и необъяснимых. Еще много тайн, еще не все завесы прошлого приподняты. И я приглашаю вас, дорогие читатели, вместе с замечательным писателем, поэтом, музыкантом и просто неординарным человеком Михаилом Бурляшом окунуться в таинственную атмосферу Санкт-Петербурга. Походить по его улочкам, подышать его воздухом, заглянуть туда, куда не приглашают путеводители…»

«Как-то меня спросили: „Вы были в Санкт-Петербурге?“ И на мое „Нет“, заметили: „Значит, не были нигде“. Недавно моя мечта сбылась – я провела несколько удивительных дней в городе на Неве. И только вернувшись домой, поняла, что впечатления от питерской поездки намного ярче воспоминаний от путешествий в другие города и даже страны. Город впечатался в память не только своей красотой и переменчивым настроением, но и удивительными людьми, живущими в нём. Культурные, отзывчивые, добрые, всегда готовые помочь, подсказать, объяснить. Спасибо тебе, Санкт-Петербург, ты поистине восьмое чудо света! Спасибо и тебе, Михаил Бурляш – прочитав сборник „Мистика. Питер“, понимаю, что увидела и почувствовала лишь тысячную часть того, что могла. А значит обязательно снова приеду сюда, в Питер. В город-легенду, который живёт в каком-то особенном, своём измерении».

Она мелким шагом шла по Невскому, предвкушая свидание с шоколадом. Представляла, как спустится в прохладу цокольного этажа, где несколько минут будет разглядывать шоколадные фигурки мишек, зайчиков и балерин, потом подойдет к продавщице и покажет ей пальчиком, какие конфеты выбрать. Наберет целую коробку симпатичных фигурок с разной начинкой и выйдет обратно на Невский. Уже с другим настроением.

И не то, чтобы она так сильно любила шоколад. Просто это был самый приятный способ подсластить жизнь. Всю следующую неделю она каждое утро будет варить в турке пахучий кофе, и по одной доставать из холодильника «таблетку радости». В понедельник в коробке будет ровно семь штук – по одной на каждый день недели. Во вторник – шесть, в среду – пять… А в воскресенье, доев последнюю, она ещё немного поваляется в постели, а потом наденет нарядное платье и отправится до Гостиного двора. На очередное свидание с шоколадом.

Трудное привыкание к Питеру, шестидневная рабочая неделя, чужой коллектив, начальник-тиран, разлука с любимым – это были не все, но главные печали, которые хотя бы отчасти рассеивала утренняя чашка кофе с восхитительно таящей во рту конфетой…

Замечтавшись, она чуть было не прошла нужный вход. Вернулась, спустилась в холодок магазинчика, потолкалась в говорливой толпе покупателей и, наконец, добралась до вожделенной витрины. Набрав конфет и расплатившись, бодрым шагом пошла обратно. На лужайке перед Казанским собором в глаза бросилась свободная лавочка, и она решила присесть. Вокруг шумел воскресный Питер, визжали дети, щёлкали фотокамерами туристы, шуршал брызгами фонтан. «Я чужая здесь! Никому не нужная в этом прекрасном холодном городе», – подумалось в который раз. Губы задрожали, сердце сжало недоброе и тоскливое одиночество.

Рука сама потянулась к картонной коробочке, чтобы дать ей возможность полюбоваться «свежим уловом». Пересчитав шоколадные цветочки-ягодки, она удивленно вскинула брови – конфет было не семь, а восемь! Одна была лишняя.

«Одну можно съесть прямо сейчас!» – мелькнула в голове радостная мысль. Недолгий, но мучительный выбор пал на шоколадно-марципановую розу. Откусив кусочек, она застыла – зубы наткнулись на что-то твёрдое.

Отодвинув от себя руку с конфетой, девушка всмотрелась в молочность марципановой начинки. Внутри поблескивало серебристым что-то металлическое. Аккуратно разломив конфету, она вытащила из неё кругляшок потёртой монеты.

«Старинная!» – мелькнуло в голове ещё до того, как она прочла под императорской короной: «гривенник 1744». Перевернув монету и вглядевшись в полуистёртые буквы, она почувствовала, как сердце замерло и тут же забилось чаще, а плечи покрылись мурашками – на решке был женский профиль и вполне отчетливо читалось «БМ Елисаветы»…