Томас Роллестон - Мифы, легенды и предания кельтов

Конайре теперь надо было остановиться на ночлег, и он вспомнил, что недалеко от этих мест находится дом знатного лейнстерца Да Дерги, по имени которого и названа эта сага. [92]Когда Да Дерга приходил к королю, тот явил все свое великодушие и щедрость, а теперь сам решил воспользоваться его гостеприимством. Да Дерга жил в большом доме с семью дверями недалеко от нынешнего Дублина, вероятно в Донниброке, на дороге, ведущей на юг. Кавалькада отправилась туда, но по пути их снова подстерегало грозное знамение — Конайре увидел, что перед ними скачут на красных конях три всадника, одетых во все красное. Он вспомнил свой гейс и отправил к ним посланца с просьбой пропустить его. Но как ни погонял посланец свою лошадь, он не мог подойти к ним ближе, чем на бросок копья. Он попытался прокричать незнакомцам, чтобы те повернули назад и следовали за королем, но один из них, оглянувшись, насмешливо предложил ему ожидать великих вестей из Дома Да Дерги. Вновь и вновь посылали за ними гонца с обещаниями больших наград, если они выполнят просьбу. Наконец они пропели таинственные и страшные слова: «О мальчик, великие вести! Устали наши кони — то кони Донна Дескорах из сидов. Хоть мы и живы, все же мертвы. Великие знамения. Гибель живого. Пища воронам. Битва и схватки. Кровь на мечах. Щиты с разбитыми шишками после захода солнца. О мальчик!» [93]С тем они приблизились к Дому Да Дерги, привязали коней у входа и уселись внутри. Следует сказать, что «Дерга» означает «красный». Итак, Конайре ехал за тремя Красными к дому Красного. «Все гейсы против меня в этот вечер», — пророчески заметил он.

Далее повествование о Конайре Море становится все более пространным и таинственным — фантазия сказителя расцветает пышным цветом по мере приближения к развязке. Наступила ночь, и отряд Ингкела высадился на берегах Дублинского залива. Они слышат стук копыт и отправляют вестовых выяснить, что происходит. Гонцы сообщают, что это многочисленная кавалькада сопровождает Конайре к Дому Да Дерги. Раздается гром — Ингкел спрашивает у Фер Рогайна, что это может быть, — тот отвечает, что это могучий воин Мак Кехт разжигает кресалом огонь для ночлега короля. «Да не приведет его сюда Господь этой ночью! Воистину жаль!» [94]— восклицают братья. Но Ингкел напоминает им о договоре: ведь он отдал на погибель собственного отца и братьев; они не могут не помочь ему напасть на Конайре. Разбойники видят свет огня, разведенного Мак Кехтом, через колеса колесниц, стоящих у открытых дверей Дома. Нарушен еще один гейс Конайре.

Ингкел и его люди начинают сооружать огромный каменный каирн, в который каждый кладет по одному камню — в память битвы, а также в память об убитых, ибо выжившие унесут по камню с собой.

Действие теперь перемещается в Дом, где устраивается на ночлег свита короля. В какой-то момент к дверям подошла одинокая женщина и попросила дозволения войти. «Длинными, словно ткацкий навой, были ее голени, и черными, словно спинка жука. Серый мохнатый плащ был на той женщине. Волосы ее спускались до колен, а губы свисали на одну половину лица». Это была Морриган, богиня смерти и разрушения. Она прислонилась к дверному косяку и бросила на короля и его спутников дурной взгляд. «Что скажешь о нас, о женщина, если ты и вправду провидица?» [95]— спросил Конайре. «Поистине, — отвечала она, — ни волос, ни плоть не покинут это место, если только птицы не унесут их в когтях». Она попросила приюта. Конайре объявил, что гейс запрещает ему принимать одинокого мужчину или женщину после захода солнца. «Если и в самом деле не найдется у короля приюта и ночлега для одинокой женщины, я отыщу их у того, кто достаточно благороден», — сказала она. «Хоть и лежит на мне гейс, пропустите ее», [96] — молвил Конайре.

Далее следует блестящий рассказ о том, как Ингкел отправляется выяснять обстановку в Доме. Заглянув внутрь сквозь колеса колесниц, он запоминает все, что видел, и описывает сыновьям Деса каждого воина и славного мужа, сопровождающего Конайре, а Фер Рогайн и его брат объясняют, кто он и какой урон он нанесет врагу в предстоящей схватке. Там находится Кормак, сын Конхобара, владыки Ульстера, добрый и благородный; там сидят три грозных, темных, одетых в черные плащи мужа из пиктских земель; там — жестковолосый управитель Конайре, который усмирит любую ссору, слышно, как падает игла, когда он начинает говорить, и жезл у него размером с мельничный столб; там — воин Мак Кехт, который лежит на спине, его поднятые колени походят на два холма, его глаза — на озера, его нос — на вершину горы, его меч сверкает, словно река под солнцем. Там находятся три сына Конайре, золотоволосые, в шелковых плащах, любимые всеми, «девичья повадка у них и братские сердца, доблесть медведя и бешенство льва». [97]Услышав о них, Фер Рогайн зарыдал и не мог продолжать, пока не минула треть ночи. Еще в Доме сидят три заложника из фоморов, ужасных на вид, и Конал Победоносный со щитом цвета крови, и Дубтах из Ульстера со своим волшебным копьем, которое при приближении битвы следует держать в котле с варевом из сонных трав, иначе его наконечник пламенеет, и копье вырывается и поражает людей; и три великана с острова Мэн, с волосами как лошадиная грива, спадающими до пят. Странное, нездешнее чувство вызывает описание трех обнаженных, истекающих кровью существ, висящих на привязанных к крыше веревках, — это дочери Бадб (другое имя Морриган, богини войны), «три ужасных видом, те три, которых всегда убивают». Вероятно, это призраки, предвещающие схватку и гибель, которых видит только Ингкел. Покои в Доме полны воинов, кравчих, музыкантов, шутов, совершающих разные трюки; Да Дерга и его приемные дети разносят еду и питье. Сам Конайре описан как юноша: «Воистину под стать королю его пыл и деяния. Мудрецу он сродни разумением. Плащ, что я видел на нем, прекрасен, словно туман первых дней мая. Цвет свой меняет тот плащ поминутно, и всякий красивей другого». [98]Рядом с ним лежит сияющий меч с золотой рукоятью, вынутый на локоть из ножен. «Это Конайре, сын Этерскела, — не рождался еще правитель добрее, красивей и лучше его, владыки ирландцев… Воистину велика доброта этого юноши, пока не выступит он на геройский подвиг. Силой и доблестью преисполнится он, когда сойдется с бойцами Ирландии и Британии, так что не случится разрушение, покуда он будет в Доме». [99]Горестен конец его правления.