Томас Роллестон - Мифы, легенды и предания кельтов

Тогда рыцари явились в замок Испададена, и он признал свое поражение. Горей, сын Кустеннина, срубил ему голову, а Олвен стала счастливой супругой Килуха, и все воины, участвовавшие в походе, отправились по домам.

Когда брат Мадаука, сына Маредуда, Иорверт, взбунтовался против него, в войске, отправившемся усмирять мятежника, был некто Ронабви. Однажды он с товарищами заночевал в попавшейся на дороге убогой хижине; его спутники легли на грязные ложа из соломы и веток, а сам Ронабви — на желтую телячью шкуру. Ему приснился удивительный сон. Он увидел военный лагерь Артура (здесь это псевдоисторическая фигура, а не божество и не герой французских рыцарских романов), спешащего на гору Бадон, на тот самый, воспетый в преданиях бой с язычниками. Юноша по имени Идаук провел его к королю; тот улыбнулся Ронабви и его товарищам и спросил: «Где же, Идаук, ты нашел этих маленьких человечков?» — «Я нашел их на дороге, господин». — «Жаль, — молвил Артур, — что такие люди станут владеть нашим островом вслед за теми, кто издавна хранил его». Ронабви обратил внимание на камень в перстне короля. «Благодаря этому камню ты запомнишь все, что увидел сегодня ночью, а если бы ты не заметил его, то позабыл бы все», — произнес король.

Любовь кельтских рассказчиков к ярким и точным деталям находит свое выражение в подробных описаниях воинов и героев артуровского войска. Центральный эпизод — шахматная игра между Артуром и рыцарем Овайном, сыном Уриена. Во время игры слуги Артура обижают и мучают воронов Овайна, но, когда тот жалуется, Артур говорит ему только: «Играй». Когда же вороны собрались с силами и стали мстить за себя, наступает уже очередь Овайна просить Артура не отвлекаться от игры. В конце концов Артур схватил золотые шахматные фигурки, раздавил их в пыль и потребовал от Овайна унять воронов, что и было сделано, и мир воцарился снова. Ронабви, как выясняется, проспал на шкуре рыжего теленка трое суток. Эпилог гласит, что ни один бард не расскажет эту повесть наизусть, без книжки, «поскольку на конях здесь слишком много цветных украшений, и слишком разнообразна расцветка оружия и доспехов, и слишком много тонких платков и чудесных камней». «Сон Ронабви» — это, скорее, яркий образ минувшего, нежели легенда в привычном смысле этого слова

Это валлийский вариант «Рыцаря со львом» Кретьена де Труа. Главный герой сказания — Овайн, сын Уриена, странствующий рыцарь: образ настолько же чуждый духу кельтских преданий, насколько привычный для литературы Европы.

Во вступлении к легенде рассказывается об удивительном приключении Кимона, артуровского рыцаря. Отправившись однажды на подвиги, он оказался в богатом замке, где его радостно приняли двадцать четыре девицы, причем «самая некрасивая из них была прекраснее Гвенхвивар, жены Артура, когда она причащается святых даров в день Рождества или Пасхи». С ними был и благородный муж, который, когда Кимон поел, спросил, что привело его в эти края. Кимон объяснил, что ищет того, кто сильнее его. Хозяин улыбнулся и предложил Кимону проехать по дороге, идущей через долину, а потом уходящей в лес; она выведет его к поляне, посреди которой стоит высокий холм. На холме будет сидеть черный, одноногий и одноглазый великан с огромной железной палицей в руке. Это страж леса; вокруг него бродят тысячи диких зверей. Он-то и покажет Кимону того, кого он ищет.

Кимон поступил как было сказано, и черный человек рассказал, как выйти к источнику под большим деревом; рядом на мраморной плите будет стоять серебряная чаша, Кимон должен плеснуть из чаши водой на плиту; раздастся раскат грома, и пойдет град, затем послышится чарующее пение птиц, а затем появится рыцарь в черных доспехах на угольно-черной лошади, с черным знаменем на копье. «И если ты его одолеешь, тогда оставь свои поиски — ты самый могучий воин на земле».

На этом месте стоит ненадолго отвлечься от сюжета и осознать, насколько далеко мы ушли от собственно кельтских мифов и насколько приблизились к средневековым рыцарским романам. Пожалуй, эти прекрасные и таинственные земли, по которым бродят артуровские рыцари в поисках приключений, могут по некоей отдаленной ассоциации вызвать в памяти Страну Юности кельтов. Но вся обстановка, мотивировка поступков персонажей, события — совершенно иные. Цвета сверкают, насыщенные и живые, в ушах шумит лес, мы чувствуем дыхание весны — весны современного мира, и спешим по примятой траве вслед за одиноким всадником в незнакомые земли, полные опасностей и радостей. Пусть в чем-то европейские повести значительней валлийских, пусть они глубже, богаче смыслом, им никогда не достичь той утонченной художественности, с которой выписан внешний облик предметов; эта-то детализация и создает впечатление волшебства, и читатель со все возрастающим интересом следит за развитием сюжета. Ни в чем валлийские легенды не уступают европейским и по атмосфере благородной рыцарственности, составляющей главную их суть. Едва ли хоть у кого-то из персонажей в мировой литературе возможно отыскать более изящные манеры, нежели у героев валлийских сказаний. Удивительно, как это бесценное сокровище могло оставаться незамеченным на протяжении нескольких веков! И как же велика должна быть наша благодарность безымянным бардам, его сотворившим, и тем, кто сделал эти шедевры достоянием англоговорящего мира!