Николай Кун - Что рассказывали греки и римляне о своих богах и героях

– Ты хочешь получить в жены дочь мою Гипподамию? Разве не видел ты, сколько славных героев сложило головы за нее в опасном состязании? Смотри, не избежишь и ты их участи!

– Не страшит меня участь погибших героев, – ответил царю Пелопс, – я верю, помогут мне боги Олимпа! С их помощью получу я в жены Гипподамию.

Жестокая улыбка зазмеилась на устах Эномая; много раз слыхал он уже подобные речи.

– Слушай же, Пелопс, – сказал он, – вот условия состязания: путь лежит от города Пизы через весь Пелопоннес до самого Истма, кончается он у жертвенника властителя моря Посейдона, который высится недалеко от Коринфа. Если ты первый достигнешь жертвенника, то ты победил, но горе тебе, если я настигну тебя в пути! Пронзит тогда тебя мое копье, как пронзило оно уже многих героев, и бесславно сойдешь ты в мрачное царство Аида. Лишь одно снисхождение дам тебе, его давал я и всем другим: ты тронешься в путь раньше меня, я же принесу прежде жертву великому громовержцу и только тогда взойду на мою колесницу. Спеши же проехать как можно больше пути, пока я буду приносить жертву.

Ушел Пелопс от Эномая. Он видел, что только хитростью удастся ему победить жестокого царя. Пелопс сумел найти себе помощника. Он тайно пошел к возничему Эномая, Миртилу, сыну Гермеса, и просил его, обещая богатые дары, не вставлять чек в оси, чтобы соскочили колеса с колесницы Эномая и задержало бы это царя в пути. Долго колебался Миртил, но наконец соблазнил его богатыми дарами Пелопс, и обещал ему Миртил сделать то, о чем он просит.

Настало утро. Позолотила восходящая розоперстая Эос небесный свод. Вот уже показался на небе и лучезарный Гелиос на своей золотой колеснице. Сейчас начнется состязание. Помолился Пелопс великому колебателю земли, Посейдону, прося его о помощи, и вскочил на колесницу. Царь Эномай подошел к жертвеннику Зевса и дал знак Пелопсу, что он может трогаться в путь. Во весь опор погнал коней Пелопс. Гремят по камням колеса его колесницы. Как птицы несутся кони. Быстро скрывается в облаке пыли Пелопс. Гонит его любовь к Гипподамии и страх за свою жизнь. Вот далеко за ним послышался грохот колесницы Эномая. Все яснее грохот. Настигает царь Пизы сына Тантала. Как буря несутся кони царя, вихрем крутится пыль от колес колесницы. Ударил хлыстом по коням Пелопс; еще быстрее понеслись они. Воздух свистит в ушах Пелопса от бешеного бега коней, но разве уйти ему от коней Эномая, ведь кони царя быстрее северного ветра! Все ближе и ближе Эномай. Уже чувствует Пелопс за спиной горячее дыхание коней Эномая, уже видит, чуть оглянувшись, как с торжествующим смехом замахнулся царь копьем. Взмолился Пелопс Посейдону, и услыхал его властитель безбрежного моря. Соскочили колеса с осей колесницы Эномая, опрокинулась колесница, и грянулся на землю жестокосердый царь Пизы. Насмерть разбился Эномай при падении, мрак смерти покрыл его очи. Вернулся торжествующий Пелопс в Пизу, взял в жены Гипподамию и завладел всем царством Эномая. Когда же пришел к Пелопсу Миртил, возничий Эномая, и стал требовать себе в награду полцарства, то жаль стало Пелопсу расстаться с половиной царства. Хитростью заманил Миртила коварный сын Тантала на берег моря и столкнул с высокой скалы в бурные волны. Падая со скалы, проклял Миртил Пелопса и все его потомство. Как ни старался смягчить гневную душу Миртила сын Тантала, как ни старался смягчить и гнев отца его, Гермеса, все было напрасно. Исполнилось проклятие Миртила. С тех пор преследовали неисчислимые беды потомков Пелопса, а своими злодеяниями навлекли они на себя кару богов.

У царя богатого финикийского города Сидона, Агенора, было три сына и прекрасная, как бессмертные богини, дочь. Звали эту юную красавицу Европа. Приснился однажды сон дочери Агенора. Она видела, как Азия и тот материк, что отделен от Азии морем, в виде двух женщин боролись за нее. Каждая женщина хотела обладать Европой. Побеждена была Азия, и ей, воспитавшей и вскормившей Европу, пришлось уступить ее другой. Проснулась в страхе Европа, не могла понять она значения этого сна. Смиренно стала молить юная дочь Агенора, чтобы отвратили от нее боги несчастья, если грозит ими сон. Затем, одевшись в пурпурные одежды, затканные золотом, пошла она со своими подругами на зеленый, покрытый цветами луг, к берегу моря. Там, резвясь, собирали сидонские девы цветы в свои золотые корзины. Одни из них собирали душистые, белоснежные нарциссы, другие же – пестрые крокусы, а те – фиалки и лилии. Сама же дочь Агенора, блистая красой своей среди подруг, подобно Афродите, окруженной харитами, собирала в свою золотую корзиночку одни лишь алые розы. Набрав цветов, смеясь, стали водить девы веселый хоровод. Их молодые голоса далеко разносились по цветущему лугу и по лазурному морю, заглушая его тихий, ласковый плеск. Недолго пришлось наслаждаться прекрасной Европе беззаботной жизнью девы. Увидал ее сын Крона, могучий тучегонитель Зевс, воспылал к ней любовью и решил ее похитить. Чтобы не испугать своим появлением юной дочери Агенора, принял он вид чудесного быка. Вся шерсть быка-Зевса сверкала, как золото, лишь на лбу у него горело, подобно сиянию луны, белое серебряное пятно, золотые же рога быка были изогнуты, подобно молодому месяцу, когда впервые виден он в лучах пурпурного заката. Глаза быка горели нежной страстью. Появился чудесный бык на поляне и легкими шагами, едва касаясь травы, пошел к девам. Не испугались его сидонские девы, они окружили дивное животное и ласково гладили его. Бык подошел к Европе, он лизал ей руки и ласкался к ней. Дыхание быка благоухало амврозией, весь воздух был напоен этим благоуханием. Европа гладила быка своей нежной рукой по золотой шерсти, обнимала его голову и целовала его. Бык лег у ног прекрасной девы, он как бы просил ее сесть на него. Увидав это, Европа громко стала звать подруг: