Автор неизвестен - Цыганские сказки

— Что ты, Анечка, не надо, — засмущался тот, — я тебе в другой раз что-нибудь хорошее принесу.

— А почему же ты руку там держишь? — опять спрашивает Анечка, а сама все дальше руку в карман просовывает. А котлеты в кармане — жирные, теплые.

— Ой, — кричит, — что это такое?!

Пришлось цыгану сознаться…

Пошли они в зал, а там стол огромный, и еды всякой на нем полно. У стола все такие разодетые сидят: женщины все в золоте да драгоценностях и мужчины важные. У цыгана аж волосы поднялись. Что его колечко! Кабы огонь сильный горел, то хоть бы игра была в бриллиантике. А так ничего.

Ладно. Сел цыган за стол. Ну что его учить, как за столом держаться?! Похватал он все руками да на куски порвал. Глядит по сторонам и видит, что все на него смотрят. Понял тут, что не так все делает, как надо. Погрустнел парень, а есть сильнее прежнего хочется. Подходит Анечка:

— Ну что тебе положить?

— Что ты, хорошая моя, не хочу я ничего.

— А как же котлеты?

Совсем смутился цыган, почернел, еще немного и сквозь землю провалится. Слава богу, попросили его тут спеть да сплясать. Известное дело, цыгане на пение и пляску большие мастера. Вот одна дама подходит и просит:

— Не споете ли вы нам что-нибудь, а то скучно?!

А тут и Анечка подхватила:

— Ну спойте, сделайте мне подарок. Тут как запел цыган, как закатил! Все аж с ума посходили.

— Ну еще, еще!

— А кто из вас играть умеет?

Нашли человека.

— Цыганочку умеешь?

— Попробую.

Заплясал цыган, да сразу остановился.

— Нет, так не пойдет, на ковре-то не слышно будет.

— Прочь ковер! — закричали все.

Скатали ковер в трубку и поставили к стене. Как прошел цыган кружочек, а потом чечетки, двойные, тройные. Как ошалели все!

Расходиться стали гости, начали цыгану адреса свои раздавать, чтобы заходил. А ему ни до чего дела нет, есть хочет — умирает. Пришел голодным, а после песен да танцев и того хуже стало. Всем веселье, а ему голодно.

— Ну, покушай хоть чего-нибудь, — умоляет его Анечка, — гости-то ушли, папа с мамой отдыхают, ешь-пей, что пожелаешь.

И вправду, еды осталось полным-полно, вин — море разливанное.

А у цыгана стеснение все не проходит.

— Не хочу да не хочу, — вот весь его сказ. А голод все грызет. Тогда он придумал.

— Анечка, — говорит, — все сделаю для тебя, что захочешь. Заставь меня на голове стоять — целый день стоять буду. Сделай и ты для меня одолжение.

— А что ты хочешь?

— Знаешь, что я заметил? Стоит тебе закрыть глаза, как ты сразу на мою сестру похожей становишься, копия вылитая — она.

— Ну так что?

— Так вот, ты закрой глаза и, пока не скажу, не открывай. Хочу я на это чудо еще раз поглядеть. Закрыла Анечка глаза:

— Ну ты скажешь, когда открыть?

— Скажу. Только смотри не открывай без моего слова. Смотрит цыган на Анечку, а сам по столу знай руками шарит. Нащупает котлету и в карман ее, нащупает вторую и опять в карман, на макароны наткнулся и их в карман. Так всю еду по карманам и распихал.

— Анечка, хорошая моя, посиди еще так немножечко! — кричит, а сам потихоньку, потихоньку и домой.

С той поры он больше к господам ни ногой. Сами посудите, кому голодать-то охота?

Когда цыгане ставят в лесу палатки, то первым делом они читают заговор от змей. Становятся они на колени и говорят:

— Охрани нас бог, сделай так, чтобы змеи не попали в мою палатку, обереги ты детей моих, не дай им пропасть от змей.

Сделают цыгане черту вокруг палатки и только после этого огонь разжигают. Да не всегда заговор помогает.

Была у отца и матери единственная дочь. Возраст у девушки такой, что хоть сейчас замуж выдавай. Любила эта молодая цыганка одного парня из табора и каждый день старалась выкроить хотя бы немного времени, чтобы посмотреть на него, поговорить с ним. Заикнулась было молодая цыганка отцу о любви своей, а тот и слушать не пожелал, только сказал:

— Не пара он тебе, доченька, и думать о нем забудь.

Приходилось парню с девушкой таиться от родителей. Как-то раз поехал отец в город на ярмарку лошадей менять. Попросилась дочь у матери:

— Мама, разреши, я поеду с отцом; он менять будет, а я посмотрю…

— Что ты, доченька, господь с тобой, — замахала руками мать, — не женское это дело — лошадьми заниматься.

— Ну тогда я с женщинами в деревню пойду.

— Зачем? — возразила мать. — Что тебе, есть нечего?

— Все равно я дома не останусь, пойду с подругами в лес, если ты меня никуда не пускаешь.