А. Немировский - Мифы и легенды народов мира т. 1 Древняя Греция

Но Кирка полюбила его и делала все, чтобы Главк забыл прекрасную Сциллу.

А когда он надоел коварной волшебнице своими просьбами, она вручила ему сосуд с зельем и посоветовала вылить в источник, где обычно купалась нимфа. Как только Сцилла вошла в прозрачную воду, ее окружили морские чудовища. В страхе выбежала она на берег и, спасаясь, бросилась в море, но уйти от вызванных волшебством чудовищ не смогла. Они присосались к ее телу, а затем накрепко приросли к нему. И стала Сцилла морским чудовищем с двенадцатью когтистыми лапами, шестью омерзительными головами на тонких шеях. Поселилась она на скале над проливом, отделяющим Сицилию от Италии. Возненавидев весь мир, она нападала на проплывавшие мимо корабли, выхватывая с палубы мореходов. Но особенно ненавидела она рыбаков и безжалостно топила их лодки.

Главк же, увидев, какой стала по его вине красавица нимфа, в ужасе опустился на дно и с тех пор лишь изредка выплывал на поверхность, чтобы предсказать будущее морякам, добившимся его благосклонности.

Раскрывать богам и людям их судьбу мог также Протей, но в отличие от Главка он никогда не делал этого по доброй воле. Его нужно было поймать и крепко держать, не пугаясь, когда он меняет свой облик, превращаясь то во льва, то в тигра, то в дракона, то растекаясь водой или становясь деревом, скалой и даже огнем. Смельчак, не разжавший рук, может покорить Протея и добиться от него предсказаний.

Даром пророчества обладал и Нерей, который тоже изменял свой облик, как меняет его непостоянная морская стихия. Правда, в отличие от Протея его превращения ограничивались живыми существами.

Помимо склонности к превращениям и проникновения в будущее всех трех старцев отличала справедливость.

Понять происхождение этих образов удалось после того, как были выявлены их параллели у других народов индоевропейского происхождения. Древние индийцы и персы почитали «потомков воды» (апам напат), древние кельты – Нехтана, этруски – Нетунса, римляне – Нептуна, демонов вод с чертами морских старцев. В славянской мифологии им соответствует Водяной.

Такая черта морских старцев, как справедливость, стала понятной из существовавшей у тех же и многих других народов практики решать, виноват ли обвиняемый в том или ином преступлении, бросая его в воду со связанными руками. Поможет выплыть морское божество – значит, признало его невиновным.

В греческой мифологии наибольшее значение имел Нерей. Недаром в отличие от Главка и Протея, не получивших постоянных мест обитания, и даже своего брата Форкиса, любившего устраиваться на песчаном берегу или в скалистых бухтах, он имел в морских глубинах собственный дворец с золотым троном, где жил со своей женой, вечно юной океанидой, и считался отцом множества дев, которым дал свое отчество – Нереиды. Впрочем, были у них и личные имена (у Гомера их 33, у Гесиода – 51) [54] , а у некоторых (Амфитриты, Фетиды, Галатеи, Орифии) – и мифические биографии.

Имена их интересны сами по себе. В переводе они означают – Спасающая, Дарующая добро, Правдивая, Заботливая, Вдохновляющая, Выполняющая, Печальная, Бушующая, Приносящая затишье, Успокаивающая волны, Живущая в морской зелени, Береговая, Песчаная, Красноречивая, Плавающая, Островная, Быстрая, как кобылица, Оплывающая моря, Первая и т. п.

В центре изображена борьба Геракла с Тритоном, сопровождаемая пляской легких, как морские волны, нереид

Эти имена более, чем любые связанные с нереидами сюжеты, характеризуют такую же справедливую и благую, как у их отца, природу морских дев и одновременно утерянную современным человечеством особенность видеть мир моря во всем его единстве и разнообразии. Нереиды, воплощающие бесчисленные морские волны, – сестры, но не близнецы. У каждой свой характер, зависящий от глубины моря, быстроты течения, силы ветра, особенностей берега и даже от освещения. Эти названия – свидетельства более интимной близости людей к природе и большей зависимости от нее. Ведь греки плавали не на громадинах, с грохотом раздвигающих волны носом и рассекающих их стальными винтами, а на маленьких суденышках. Они различали волны по силе, по цвету, даже на ощупь и давали каждой свое имя.

Нереиды могли дремать в морской глубине или, мирно окружив золотой трон своего отца Нерея, сидеть за ткацким станком в его подводном дворце. И тогда спокойно было плыть кораблям, спешившим перебраться от берега к берегу, не теряя из виду земли. Порой они выбегали в своих длинных светлых одеждах на берег, чтобы поиграть с белокрылыми чайками и высушить свои зеленые косы. Но могли они предаваться и диким забавам – плясать, высоко выбрасывая брызги, выпрыгивать на морские утесы, неуемно водить хороводы. Горе было мореходам, если в игры нереид включались тритоны – юноши с рыбьими хвостами [55] . Исступленно трубя в морские раковины, они возбуждали небывалое буйство стихии, успокоить которое могли, сменив рев своих раковин-труб на тихую мелодию спокойного прибоя.