Эпосы, легенды и сказания - Беовульф

сюда приведшие
из океана?

Давно храню я
наши границы,

поморье датское
от злонамеренных

морских разбойников,
но не упомню,

чтобы чужая
дружина вышла

на этот берег
так, без опаски.

без дозволения
моих сородичей,

власть предержащих.
И я ни в жизни

не видел витязя [21]
сильней и выше,

чем ваш соратник
– не простолюдин

в нарядной сбруе.
– кровь благородная

видна по выправке!
Но я обязан

узнать немедля
ваш род и племя,

дабы вошли вы
в пределы датские

не как лазутчики.
Вы, чужеземцы,

морские странники,
поторопитесь! —

я жду ответа,
я должен сведать,

откуда вы
и почто явились!»

Воеводитель
ему ответствовал,

раскрыл сокровищницу
слов благородных: [22]

«Мы все от семени
мужей гаутских,

наш конунг – Хигелак,
его дружина – мы.

Воитель мудрый,
всеземнознатный

отец мой, Эггтеов, [23]
состарясь, умер,

покинул землю,
– тому немало

минуло зим,
– но имя славное

доныне знаемо
под этим небом.

Не злые мысли
ведут нас к датскому

народоправителю,
к сыну Хальфдана,

так помоги нам
добрым советом! —

и мы не скроем
от высокородного

помыслов наших,
о коих скоро

и ты узнаешь.
Молва разносит, —

скажи, то правда ли
– что будто некая

тварь неведомая
тревожит Скильдинга,

датчан ночами
исчадье мрака,

злобесный призрак,
в набегах яростных

губит и грабит.
От всей души я

хотел бы Хродгару
помочь советом,

дабы избавить
его от бедствия,

дабы вернулось
благополучие

в его державу,
дабы утихли

волны печалей,
не то вовеки

страх и злосчастие
с ним пребудут,

покуда не рухнут
стропила и кровля,

пока стоят
на холме хоромы».

С коня ответил
отважный всадник,

сказал дозорный:
«И сам ты знаешь,

что должно стражу
– щитоносителю

судить разумно
о слове и деле.

Я вижу ясно,
с добром вы к Скильдингу

путь свой правите,
и вам тореную

тропу, кольчужники,
я укажу;

а людям велю я
этот свежесмоленый

корабль охранять
и беречь от недругов;

пускай на песке
дожидает спокойно

древо морское
доброго кормщика;

вновь полетит
змееглавый по хлябям,

неся восвояси
хозяина славного,

к землям гаутским,
а с ним и дружинников —

тех, кого в битве
Судьба упасет».

Двинулась рать
(корабль остался,

причаленный к берегу,
широкогрудый,

на тяжком якоре);
ярко на шлемах

на островерхих
вепри-хранители [24]

блистали золотом.
Так за вожатым

спешила дружина
мужей войнолюбых

широкой дорогой,
и вдруг перед ними

в холмах воссияла
златослепящая

кровля чертога,
жилища Хродгара:

под небом не было
знатней хоромины,

чем та, озарявшая
окрестные земли.

Узрели славу
твердыни престольной

щитоносители;
страж, указав им

путь прямохожий,
коня направил

обратно к морю,
и молвил ратник: