Дмитрий Шеппинг - Древние славяне

Отвечают черниговцы:

— Нельзя тебе, добрый молодец, ехать дорогой прямоезжею; залегла ее река Смородина бурливая, болота, топи глубокие, и свил себе в тех краях гнездо Соловей–разбойник; зашипит по–змеиному, заревет по–звериному — потеряешь напрасно буйную головушку; нет там никому ни прохода, ни проезда.

— Стыдно мне, богатырю, бояться реву звериного, шипу змеиного, стыдно мне по окольным дорожкам прятаться; уж ехать — так ехать прямо! — говорит Илья черниговцам и повернул коня прямо к реке Смородине, в Брынские леса густые.

Приехал Илья Муромец в темные леса Брынские, видит перед собою дивное диво: стоят рядом девять дубов могучих, вершиной в облако небесное упираются; пусто все кругом; глушь, топь непроходимая; бежит из этих страшных мест всякая тварь живая, от злодея Соловья–разбойника, что в дубах развесистых залег, от людского глаза прячется.

Услышал Соловей топот коня богатырского, засвистал по–соловьиному, зашипел по–змеиному, зарявкал по–звериному; конь под Ильей со страху на колени пал.

Рассердился Илья Муромец на своего бурушку:

— Ах ты, травяной мешок! Только и годен ты волкам на съедение! Чего боишься? Неужели не слыхал никогда реву звериного, шипу змеиного?

Натянул Илья свой тугой лук; взвилась каленая стрела, угодила Соловью прямо в правый глаз, свалился Соловей с дуба.

Подобрал тут Илья разбойника, привязал к луке коня и поехал с ним в гнездо Соловьиное. Состроил себе Соловей палаты на диво из добра награбленного. Двор у Соловья на семи верстах, обнесен весь железным тыном, на каждой тычинке по маковке, на каждой маковке по голове богатырской воткнуто. Стоят за оградой три терема златоверхие, сады их окружают тенистые, зеленые, цветами алыми расцвеченные. Под каждым теремом вырыты подвалы глубокие; много лежало в них серебра, золота, камней драгоценных, скатного жемчуга горами наложено.

Вышла Соловьева жена на широкий двор, смотрит в трубку подзорную, видит недоброе дело: едет чужой богатырь, везет с собой ее мужа к седлу привязанного.

Бросилась она с чердака в терем, разбудила девять сыновей своих.

— Встаньте, проснитесь, ясные мои соколы! Пойдите в глубокие подвалы, отомкните кованые ларцы: едет чужой человек, везет отца вашего, ремнями к седлу привязанного; просите, молите чужого богатыря, чтоб отпустил на волю отца вашего; приготовьте подарки богатые: серебра, золота, скатного жемчуга.

Не стали слушать матери удалые сыновья разбойника: надумали они недобрую думушку:

— Обернемся черными воронами, заклюем Илью Муромца, отца на свободу выпустим!

Вышла старшая дочь Соловьева, Полька, к воротам, ухватила подворотню в девяносто пуд, у ворот ждет, притаилась. Стал Илья въезжать во двор — замахнулась на него Полька подворотней что было силы; отвел Илья ее руку легонечко, попала подворотня в самую богатыршу, тут Польке и смерть пришла.

Видят жена и дети Соловьевы, что не в силах они с Ильей бороться; принесли ему богатый выкуп, просят, молят, чтобы отпустил разбойника на волю.

Не послушал Илья просьб их, повез Соловья в Киев. Бежит конь Ильи быстрее сокола: вот они уже и на Днепре реке, а перевозчицей была тут старшая дочь Соловья, Катюша. Просит ее разбойник:

— Дочь моя любимая, Катюшенька, не перевози ты богатыря на другую сторону: проси раньше, чтоб отпустил он на волю твоего отца–старика, — тогда перевезешь Илью на другой берег.

Слез тут Илья со своего бурушки; в левую руку взял шелковый повод, а правой рвет с корнем дубы крепкие; намостил из дубов мост прочный через Днепр, сам перешел и коня перевел.

Вынул тогда Илья из кармана шелковую плетку о семи ремнях, говорит перевозчице:

— Теперь мы с тобой, красная девица, рассчитаемся!

Ударил раз Катюшу — с ног она свалилась; ударил другой — тут ей и смерть приключилась.

Было время после обедни воскресной, как приехал Илья Муромец в Киев к ласковому князю Владимиру, прямо на двор великокняжеский; привязал Илья бурушку к столбу белодубовому посреди двора, наказал бурушке крепко–накрепко: