Морис Дрюон - Дни людей

И тогда начинается бойня. Арес носится по полям сражений и разит всех без разбору. Он поджигает терпеливо возведенные города, топчет богатые урожаи Деметры, ломает, корежит, уничтожает произведения Гефеста и посылает к Аиду такие толпы убитых, что Гермесу приходится заниматься лишь этими нескончаемыми потоками, из-за которых веретена мойр перепутываются и можно подумать, что они все втроем работают только на Смерть.

Ах, сколько раз Арес вызывал мой гнев! Сколько раз я кричал ему, что из всех бессмертных он мне более всего отвратителен!

Мне кажется, Арес воспользовался моим сном, чтобы сделаться среди вас еще более популярным. Ваши губительные возможности головокружительно возросли; за эти две тысячи лет вы устроили больше истреблений, чем за все остальные тысячелетия, вместе взятые, а за одну только последнюю полусотню лет разрушили больше, чем за все века.

Остерегайтесь также, дети мои, красной планеты Ареса; слишком уж вы рискуете, подбираясь к ней. Марс отнюдь не легкая добыча, даже просто поцарапав его, вы можете столкнуться с тяжкими последствиями. Остерегайтесь… Полагаю, вы пускаетесь в слишком опасные предприятия, даже не испросив перед тем никакого оракула.

Ваша раса будет отнюдь не первой, что дерзким и самонадеянным невежеством навлечет на себя великие космические несчастья. И в этот раз я не уверен, что смогу удержать ваш мир от гибели.

До вас, как я уже пытался вам втолковать, было несколько человеческих рас.

Первая, о которой я говорил в начале моего рассказа, была создана непосредственно самим Ураном. Он извлек ее, как и все ныне живущие виды, из илистой плоти нашей бабки Геи и вдохнул в нее божественное Число. Именно к этой первой расе, включавшей в себя многие разновидности, принадлежали атланты. Эти люди жили до тысячи лет, не воевали, не знали старости и страха смерти, отчетливо слышали музыку сфер, что скользят по своим орбитам. Они жили в совершенном мире, в союзе со Вселенной и богами. Некоторые из них научились творить или перемещаться в небесных пространствах. Неточные и смутные воспоминания о них дошли до вас в словосочетании «золотой век» и в стойкой тоске об утраченном рае.

Однако первая раса почти целиком исчезла при гибели Атлантиды, в злосчастное правление Крона. Вторая раса образовалась из остатков предыдущей, но уже не обладала теми же способностями, теми же достоинствами и теми же благами. Человек уменьшился — в росте, сократилась продолжительность его жизни, померкли способности. Он уже не мог общаться посредством мыслей и не слышал музыку сфер. Тем не менее он был еще достаточно близок к великим природным силам, чтобы отличать питательное растение от ядовитого и находить дорогу не хуже перелетных птиц. Животные не бежали от этого человека. Особое чувство предупреждало его о приближении землетрясений. Он был терпелив и ждал лучшего царствования.

Но и эта вторая раса погибла в свой черед, раздавленная, растерзанная, испарившаяся в войне титанов и богов. Когда война закончилась, из пещер вышла третья раса: несчастная, дрожащая, напуганная, удрученная жестокими болезнями, последствия которых вы еще носите в себе. Эта раса не умела прокормить себя иначе, кроме как убивая. Она потеряла связь с божественным, была отягощена слишком горькими воспоминаниями и постоянным страхом смерти. Никогда еще человечество не опускалось так низко, как в то время, когда мне пришлось взять на себя заботу о нем.

Именно для этой несчастной расы мы с Деметрой растили урожаи и стада; именно ее мы научили молоть злаки, собирать пчелиный мед, готовить на огне мясо. Она была неплоха, эта раса. Не слишком одаренная, она все же поднималась, хоть и медленно; прогресс вообще не скорое дело, новое благо задумывается в одну секунду, но требует тысячи лет, чтобы осуществиться. Однако — увы! — достигнутое за тысячу лет может быть уничтожено в мгновение ока Подъем третьей расы был прерван войной с гигантами, которая почти целиком уничтожила человечество. От этих выживших родилась четвертая раса, начала которой переплетаются с историей Прометея.

Ах, Прометей! Сколько трагических песен вы ему посвятили, сколько поэм, где восхищаетесь им или жалеете, обвиняя меня в чрезмерной суровости! Забыв, как зовут многих других богов, его имя вы продолжаете помнить. Для вас он великодушный бунтарь, двигатель прогресса, отважный освободитель, несправедливо закованный в цепи деспотической властью. Вы сделали Прометея олицетворением разума и свободы, на меня же нацепили личину тупого тирана, мстительного и жестокого.