Джованни Казанова: История Жака Казановы де Сейнгальт. Том 1

– Увы! Было бы лучше, если бы вы ошиблись. Что стало с доктором, вашим возлюбленным?

– Сбиры увели его вместе с горничной. Вот что произошло. Мой любовник сказал мне прошлой ночью, что в эту ночь в одинадцать часов коляска подъедет к подножию лестницы Тринита деи Монти и будет там меня ждать; я выбралась час назад из люка нашего дома, вслед за горничной. Я влезла в его дом, оделась, как вы видите, спустилась и направилась прямо к коляске. Моя служанка шла впереди меня с моим скарбом. Огибая угол и чувствуя, что пряжка моей туфли упала, я останавливаюсь и наклоняюсь ее поправить. Служанка, думая, что я следую за ней, идет своей дорогой, подходит к коляске и садится в нее; я была всего в тридцати шагах от нее. Но вот что заставило меня застыть на месте. Едва горничная поднялась, я вижу при свете фонаря, как кучер слезает с лошади, другой человек залезает на нее и, отпустив поводья, пускает лошадей вскачь вместе с моей служанкой и моим любовником, который, разумеется, дожидался меня в коляске. Что могла я сделать в этот ужасный момент? Не смея больше вернуться домой, я следовала движению моей души, которое могу назвать невольным, это привело меня сюда. И вот я здесь. Вы говорите, что из-за этого поступка я вас потеряла, и мне кажется, что я умираю. Подскажите выход, я готова на все, даже загубить себя, если это необходимо, чтобы спасти вас.

Но, произнося эти последние слова, она стала так плакать, что это было ни с чем не сравнимо. Понимая, что ее положение ужасно, я нашел его гораздо более несчастным, чем мое, но это не помешало мне увидеть себя, абсолютно невинного, на краю пропасти.

– Позвольте, – говорю я, – отвести вас к ногам вашего отца; я чувствую, что смогу убедить его в том, что он должен спасти вас от позора.

Но в ответ на это единственно целесообразное предложение, я вижу отчаяние бедной несчастной. Она отвечает, плача в захлеб, что предпочла бы, чтобы я выбросил ее на улицу, и я сдался. Я должен был так и поступить, и я думал об этом; но я не мог на это решиться. То, что мне помешало, были слезы. Знаете ли вы, дорогой читатель, какова сила слез, текущих из красивых глаз молодой и красивой честной девушки, и несчастной к тому же? Это непреодолимая сила. Credete a chi ne ha fatto esperimento [84].

Я ощутил, что физически неспособен выставить ее за дверь. Что за слезы! За полчаса три платка были мокры насквозь. Я никогда не видел таких непрекращающихся слез, и, если они были необходимы, чтобы облегчить ее боль, никогда в мире не было равной этой боли.

После всех этих слез, я спросил, что она думает делать с наступлением нового дня. Между тем, прозвонило полночь.

– Я выйду из отеля, – ответила она, всхлипывая. В этом платье никто не задержит меня, я оставлю Рим, я буду ходить, пока меня не оставит дыхание. При этих словах она упала на пол, я думал, что она умирает. Она приставила себе пальцы к горлу для облегчения дыхания, потому что задыхалась. Я увидел, что она посинела. Я находился в самом жестоком из всех затруднений. Расшнуровав ее корсаж и расстегнув все, что ее сдавливало, я призвал ее к жизни с помощью воды, которой сбрызнул ее лицо. Ночь была из самых холодных, и не было огня, я сказал ей лечь в постель и быть уверенной, что я отнесусь к ней с уважением. Она ответила, что считает себя способной вызывать лишь сострадание, и к тому же она в моих руках, и я ее господин. Стараясь внушить ей мужество и разогреть ее кровь, я уговорил ее раздеться и лечь под одеяла. Поскольку она обессилела, я вынужден был сам ее раздеть и отнести в постель. По этому случаю я получил новый опыт о себе самом. Это было открытие. Без всякого затруднения я устоял при виде всех ее прелестей. Она заснула, и я тоже, рядом с ней, но одетый.

За четверть часа до рассвета я разбудил ее и, поскольку она была в силах, она оделась без моей помощи. В первом часу дня я ушел, сказав ей сидеть спокойно до моего возвращения. Я вышел с намерением идти к ее отцу, но изменил свое желание, как только увидел мух (шпионов). Я пошел в кафе на улице Кондотта, заметив следующих поодаль соглядатаев. Приняв чашку шоколада, я положил несколько бисквитов в карман и пошел обратно в отель, заметив, что меня преследует один и тот же шпион. Я понял, что «барджело», который упустил ее, что-то подозревает. Портье сказал мне, без моего вопроса, что ночью хотели произвести некую акцию, но, как он считает, упустили подозреваемого. В то же время аудитор кардинала викария спросил у портье, в какое время он мог бы поговорить с аббатом Гама.