– Месье, – говорит он, – вы предугадали: это проект г-на де Кальзабижи, который перед вами.
– Я счастлив, что я думаю так же, как месье; но если вы им не воспользовались, могу ли я спросить причину?
– Имеется несколько доводов против этого проекта, все правдоподобные, ответы на которые весьма неясны.
– Я знаю из них во всей природе только один, – отвечаю я холодно, – который мог бы мне заткнуть рот. Это было бы, если бы король не разрешил своим подданным играть.
– Этот довод можно не рассматривать: Король позволит своим подданным играть; но будут ли играть они сами?
– Я удивлен, что кто-то сомневается в том, что нация готова будет платить, если будет выигрывать.
– Допустим, они будут играть, если будут уверены, что есть некая касса. Как образовать этот фонд?
– Королевская казна. Декрет Совета. Достаточно предположить, что король в состоянии оплатить сто миллионов.
– Сто миллионов?
– Да, месье. Надо произвести впечатление.
– Значит, вы допускаете, что король может их потерять?
– Я это допускаю; но лишь после того, как он получит сто пятьдесят. Зная силу политического расчета, вы должны исходить только из этого.
– Месье, я тут не одинок. Допустите, что в первом же тираже король может потерять запредельную сумму?
– Между возможностью и действительностью – бесконечность; но я соглашусь. Если король потеряет в первом же тираже большую сумму, судьба лотереи решена. Это несчастье. Следует морально учитывать такую возможность. Но вы знаете, что все страховые конторы богаты. Я вам докажу перед всеми математиками Европы, что, поскольку Бог нейтрален, невозможно, чтобы король не выиграл в этой лотерее один из пяти. Это секрет лотереи. Вы согласны, что разум должен опираться на математическое доказательство?
– Я согласен с этим. Но скажите мне, почему не ввести правило Кастеллетто [6], чтобы выигрыш короля был гарантирован?
– Не существует в мире такого Кастеллетто , которое давало бы абсолютную и очевидную уверенность, что король всегда выигрывает. Кастеллетто состоит лишь в том, чтобы сохранять предварительный баланс, когда необычный выигрыш выпадает на один, два или три номера и может причинить держателю лотереи большие потери. Кастеллетто , впрочем, объявляет предельную сумму. Кастеллетто сможет дать вам уверенность в выигрыше только лишь отложив тираж до той поры, пока все шансы не выровняются, и тогда лотерея не пойдет, так как в этом случае, возможно, придется ждать тиража десять лет, а кроме того, я скажу вам, что в этом случае лотерея станет совершеннейшим мошенничеством. То, что гарантирует от этого бесславного конца, это фиксируемый тираж каждый месяц, потому что публика при этом рассчитывает, что держатель все же может проиграть.
– Не будете ли вы любезны поговорить об этом в Совете полного состава?
– Охотно.
– И ответить на все возражения?
– На все.
– Не хотите ли вы представить мне ваш план?
– Я представлю свой план, месье, только когда идея будет принята и я буду уверен, что ее одобрят и мне предоставят те преимущества, на которые я рассчитываю.
– Но ваш план всего лишь этот, который вы здесь видите.
– Я в этом сомневаюсь. В своем плане я показываю, в общих чертах, сколько король получит в год, и доказываю это.
– Можно будет, наверное, продать его компании, которая заплатит королю определенную сумму.
– Прошу прощения. Лотерея может иметь успех только в предположении, что она будет действовать неотвратимо. Я не хочу связываться с неким комитетом, который, чтобы увеличить доход, будет думать об умножении операций, увеличивая наплыв участников. Я уверен в этом. Эта лотерея, если я должен в ней участвовать, будет королевская или никакая.
– Г-н Кальзабижи думает как вы.
– Я этим вполне удовлетворен.
– Есть ли у вас персоны, готовые заниматься Кастеллетто?
– Это должны быть просто « умные машины », которых во Франции должно хватать.
– Какую вы предполагаете ставку барыша?
– В двадцать на сотню при каждом тираже. Тот, кто принесет королю экю на каждые шесть франков, получит пять, и конкурс будет таков, что, при прочих равных, нация уплатит монарху, по меньшей мере, пятьсот тысяч франков в месяц. Я докажу это на Совете, при условии, что он будет состоять из членов, которые, уразумев конечную правильность расчетов, физическую и политическую, не уклонятся от их принятия.
Довольный тем, что мог осветить все, для чего меня пригласили, я вышел, чтобы немного пройтись. Возвратившись, я застал их за обсуждением этого вопроса. Кальзабижи, дружелюбно подойдя ко мне, спросил, предусматриваю ли я в своем плане « кадерну ». Я ответил, что публика должна иметь возможность играть также и на « квин » [7], но в своем плане я ввожу более строгое правило, по которому игрок может играть на кадерну и на квин только при условии, что он одновременно играет и на терн . Он ответил, что в своем плане он допускает простую кадерну с выигрышем пятьдесят тысяч к одному. Я мягко ответил ему, что во Франции есть люди, весьма сильные в арифметике, которые, увидев неравные выигрыши во всех шансах, воспользуются сговором. Он пожал мне руку, сказав, что хотел бы, чтобы мы выступили вместе. Оставив свой адрес г-ну дю Верней, я ушел поздно вечером, довольный и уверенный, что оставил хорошее впечатление в голове у старика.
Читать дальше