Омар Хайям: Сад любви (сборник)

Наш мир – творца ошибку, плохой приют на час —

Ты скрась вином, улыбкой и блеском милых глаз,

Что спорить: мир предвечен иль создан был для нас?..

Пусть он и бесконечен, да нам конец сейчас.

Вращаясь, свод небесный нас давит и гнетет.

Пустеет мир, и многих друзей недостает.

Чтоб вырвать хоть мгновенье у рока для себя,

Забудь о том, что было, и не гляди вперед.

Быть может, алость розы – застывший пурпур вин:

Вино в прозрачном кубке – расплавленный рубин;

Вода – алмаз текучий; быть может, диск луны —

Покров для лика солнца, и свет везде один.

Противоядье скорби, рубин целебных лоз

Душист, как мускус черный, и ал, как пурпур роз.

Подай вина и лютню, и обезвредим мы

Смертельный яд печали, отраву едких слез.

К нему идти ты хочешь? Оставь жену, детей,

И все, что мило сердцу, и близких, и друзей.

Все устрани, что может связать тебя в пути, —

Чтоб двигаться свободно, все путы рви скорей.

Как нежно щеки розы целует ветерок!

Как светел лик подруги, и луг, и ручеек!

Не говори о прошлом: какой теперь в нем прок?

Будь счастлив настоящим. Смотри, какой денек!

О горе, горе сердцу, где жгучей страсти нет.

Где нет любви мучений, где грез о счастье нет.

День без любви – потерян: тусклее и серей,

Чем этот день бесплодный, и дней ненастья нет.

И слева мне и справа твердят: не пей, Хайям!

Вино враг веры правой, сок лоз – отрава нам.

Вино – враг веры правой? Так пей же кровь лозы,

Ведь кровь врагов лукавых нам пить велит ислам.

Налей! Вино – целитель сердечных ран – забот,

Наперсник тех, кто знает любви печаль и гнет.

Милей его обманы и пьяные мечты,

Чем этот череп мира, нависший небосвод.

Иди зарей весенней к ручью – меже полей,

С друзьями иль подругой, небесных дев милей;

Пей утреннюю чашу… Свободен будешь ты

От призраков и страхов, мечетей и церквей.

Для тех, кто умирает, Багдад и Балх – одно;

Горька ль, сладка ли чаша – мы в ней увидим дно.

Ущербный месяц гаснет – вернется молодым,

А нам уж не вернуться… Молчи и пей вино.

Освободись, о сердце, от плена чувств земных,

От радостей любовных, от горестей пустых!

Иди к дервишам, сердце, присядь на их порог…

И ты, быть может, станешь святым среди святых.

Лепящий черепа таинственный гончар

Особый проявил к сему искусству дар:

На скатерть бытия он опрокинул чашу

И в ней пылающий зажег страстей пожар.

Вот снова день исчез, как ветра легкий стон,

Из нашей жизни, друг, навеки выпал он.

Но я, покуда жив, тревожиться не стану

О дне, что отошел, и дне, что не рожден.

Будь все добро мое кирпич один, в кружало

Его бы я отнес в обмен на полбокала.

Как завтра проживу? Продам чалму и плащ.

Ведь не святая же Мария их соткала.

Гора, вина хлебнув, и то пошла бы в пляс.

Глупец, кто для вина лишь клевету припас.

Ты говоришь, что мы должны вина чураться?

Вздор! Это дивный дух, что оживляет нас.

Как надоели мне несносные ханжи!

Вина подай, саки, и, кстати, заложи

Тюрбан мой в кабаке и мой молельный коврик;

Не только на словах я враг всей этой лжи.

Благоговейно чтят везде стихи Корана,

Но как читают их? Не часто и не рьяно.

Тебя ж, сверкающий вдоль края кубка стих,

Читают вечером и днем, и утром рано.

Пей! Будет много мук, пока твой век не прожит.

Стечение планет не раз людей встревожит;

Когда умрем, наш прах пойдет на кирпичи.

И кто-нибудь себе из них хоромы сложит.

Кувшин мой, некогда терзался от любви ты.

Тебя, как и меня, пленяли кудри чьи-то,

А ручка, к горлышку протянутая вверх,

Была твоей рукой, вкруг милого обвитой.

Дивлюсь тебе, гончар, что ты имеешь дух

Мять глину, бить, давать ей сотни оплеух,

Ведь этот влажный прах трепещущей был плотью,

Покуда жизненный огонь в нем не потух.

Знай, в каждом атоме тут, на земле, таится

Дышавший некогда кумир прекраснолицый.

Снимай же бережно пылинку с милых кос:

Прелестных локонов была она частицей.

Увы, не много дней нам здесь побыть дано,

Прожить их без любви и без вина – грешно,