Народное творчество - Гэсэр

Два быка, два царя,
Будто в бой не решаются,
Исподлобья смотря,
Тихо, грозно сближаются.
Сначала коснулись
Друг друга боками,
Друг с другом столкнулись
Большими рогами,—
Дрожа, всколыхнулись
Холмы под быками,
И вихри взметнулись
У них под ногами!

Длится бой восемь дней.
Кто смелей? Кто сильней?
Девять дней длится бой,
Полный злобы тупой.
Забелел день десятый —
Ослабел староватый,
Головою поник
Синий – с пятнами – бык.
Рыхлым сделалось тело,
В жилах кровь загустела.
Постепенно слабея,
Начала гнуться шея,
Как лоза, как лоза,
И, недвижно темнея,
Потускнели глаза.

С ревом бык пестро-синий
Убежал от врага.
Он топтал в котловине
И леса и луга.
Он бежал сквозь кочевья,
Он бежал сквозь тайгу,
Вырывая деревья
И кусты на бегу.
И тропа распоролась
Под бегущим быком,
А неистовый пороз
Гнался вслед за врагом.

Два противника разъярены
И не могут остановиться…
Вот и Западной стороны
Перед ними рубеж-граница.
Здесь увидел обоих быков
Хан-Хурмас, глава смельчаков.
Стал он пороза бить булавой,
И отпрянул горячий бык
С красно-бурою головой:
Повернул красно-бурый бок,
Побежал назад, на Восток.

За быком Хан-Хурмас помчался,
Вот Сэбдэга страна за курганом,—
Там воитель с Атай-Уланом
Неожиданно повстречался.
До поры столкнувшись, до времени
Носом к носу и стремя к стремени,
Друг на друга два божества,
От полдневного часа до темени,
Стали бранные сыпать слова.
Так ругались они, что трава
Тех ругательств не вынесла бремени,
Так ругались они, что сухие
Дерева рассеклись пополам,
Так ругались они, что сырые
Дерева стали падать к ногам.
Перепуталась полночь с рассветом,
Перепутались небыль и быль,
И над миром, в туман одетым,
Поднялась пугливая пыль.

Гром гремел голосами раската,
Вспыхнув, сразу же гасла зарница,
От козы отбились козлята,
И птенцов потеряла птица.
Поостыли два главаря,
Перестали ругаться-браниться
Два небесных верховных царя.
И, поставив коней на приколе,
Где береза белая в поле
Упиралась в сверканье зари,
Сели, ноги скрестив, цари,
Сели друг против друга спокойно,
Разговаривать стали достойно.

Много дней прошло в разговоре,—
До тех пор, что вспенилось море,
До тех пор говорили слова,
Что на голом камне трава
Неожиданно зазеленела,—
А никак не сделают дела,
А никак не свершат раздела
Голубой Срединной страны.
Наконец пойти порешили
Непреложным путем войны
И назначили день похода:
Через год и еще полгода.
Тот, кому суждена победа,
Завладеет страной соседа.

Благородный Сэгэн-Сэбдэг,
Что владел Срединной страной,
Со своей почтенной женой
Так воспитывали царевну:
На нее, как на солнце, смотрели,
Самым теплым теплом колыбели
Согревали Сэсэг-Ногон,
На руках царевну качали,
К подбородку ее подняв,
На коленях ее держали,
Охраняли, чтобы печали
И тревоги над ней не повеяли,
Так растили ее, так лелеяли,
Чтобы к ней не пристала грязь,
Чтобы пыль над ней не взвилась,
Что при конском вздымается топоте,
Чтоб не выпачкалась она
Ни в грязи, ни в песке, ни в копоти…
Есть у нас поговорка одна:
«С колыбели отважен мальчонок,
А девчонка красива с пеленок».
Как царевне исполнился год,
Начала розоветь, как восход,
И румянцем живым наливаться;
Как второй исполнился год,
Начала лепетать-смеяться;
Как ей семь исполнилось лет,
Расцвела, как весенний цвет,
Стала звонко петь-заливаться;
Как ей восемь исполнилось лет,
Стала в пляске плыть-изгибаться;
Как ей стало десять без малости,
Позабыла детские шалости,
За хозяйством стала приглядывать,
Ко всему свои руки прикладывать,
Золотой разгораясь зарею,
Молодой наслаждаясь порою.

Ей работа казалась забавой:
Указательный палец правый
Подружился-сроднился с наперстком,
С левым глазом сдружилась иголка.
Из кусочка тонкого шелка,—
Ткань была, как ладонь, мала,—
Десять шила она одеяний,
А из тонкой шелковой ткани,
Что не больше пальца была,
Двадцать шила она одеяний —
Для сражений, для славных деяний.

Стала радость дочь доставлять
И Сэсэн-Уган и Сэбдэгу.
Говорили отец и мать,
Что рука к их рукам прибавилась,
Что нога к их ногам прибавилась,
Что помощница-дочь прославилась
И в хозяйстве и в рукоделье,
Что пышнее трава закудрявилась,
Что настало в их доме веселье…