Эпосы, легенды и сказания - Сага о Хромунде Хромом (Hrómundar þáttr halta)

По всей видимости, выход пряди за рамки узко локального предания и литературная обработка её текста произошли в процессе оформления цикла вис, приписываемых Хромунду и его семейству. В ранней редакции стихов больше, причём их произносят все члены рода, кроме юного Торлейва. Уцелевший в битве сын Хромунда Халльстейн (в Книге о Заселении земли он назван Хастейном ) произносит пять заключительных вис: все они были опущены рассказчиком «Книги с Плоского Острова». Возможно, именно этим задаётся стремительный темп повествования, целиком сосредоточенного на основной распре и не отвлекающегося на второстепенные детали. Второму рассказчику удалось при помощи весьма экономных средств представить конфликт бонда Хромунда с нечистыми на руку соседями как неумолимый закон жизни общества: слова, сказанные одним из персонажей – «…бонды в стране крепки и умеют давать отпор» могли бы послужить квинтэссенцией всего памятника. Достигнутая в конечной версии строгость изложения делает текст «Пряди о Хромунде Хромом» замечательным образцом повествовательного мастерства.

Как и ряд других саговых текстов, «Прядь о Хромунде» показывает, что в спорной ситуации общество принимает сторону бонда, а не пришлых людей или выходцев из низов. Знаменательно вложенное в уста заглавного героя рассуждение о наличии выбора – предпочесть спокойную жизнь и примириться с пропажей, либо пойти на риск и отстаивать своё достоинство – альтернатива мнимая для человека героической эпохи, но вполне реальная и мучительная для исландца эпохи записи саги о Хромунде. Данный аспект придаёт тексту этическую проблематичность: антиподом главному герою служит его сосед бонд Торир, малодушно уступивший викингам и в силу этого навлёкший несчастье на всю округу. Вывод рассказчика: справедливость не торжествует сама собой – её нужно добиваться и, более того, заслужить. Бросается в глаза объективированная манера изложения: рассказчик не питает никаких симпатий к викингам, но и не берётся утверждать, что обвинение в краже было справедливым и не ставит последней точки над «i» ( …у них на столе было больше мяса, чем можно было ожидать ). Точно также, мотив предательства работников, обозначенный в реплике Хромунда в гл. IV, никак в дальнейшем не комментируется.

Неизвестно, имел ли Хромунд сын Эйвинда прижизненную славу скальда, однако умение сочинять стихи входило в набор «искусств» (íþróttir), которыми полагалось владеть мужу. Поэтому свидетельство о том, что герой произнёс ряд вис накануне своей смерти, в историческом плане вполне достоверно, тем более, что поведение Хромунда является воплощением героической морали.

Перевод сделан по изданию: Íslendingasögur, I–III. Reykjavík, 1987, Svart á Hvítu и сверен с изданием Íslenzk Fornrit, VIII.

Ингимунд Старый – первопоселенец, герой «Саги о людях из Озёрной Долины». В той же саге упоминается факт самоубийства ряда старых товарищей Ингимунда. Возможно, они были связаны со своим патроном каким-то обетом.

Ёрунд Шея – знатный хёвдинг из северной Исландии.

О схватке на Спорном Пригорке подробно рассказывается в «Саге о людях из Озёрной Долины». Своё называние Пригорок получил именно после данной распри.

Объявление вне закона могло ограничиваться территорией одной округи; такая мера, заставлявшая убийцу отселяться от потерпевшей стороны, особенно часто практиковалась в первые века заселения Исландии.

Он возвёл вокруг хутора крепость ; древнеисландские крепости (virki) представляли собой редуты с рвом и стеной из необработанного камня (реже – с валом и насыпью). Подобные сооружения упоминаются во многих сагах; их возводили люди, имевшие основание опасаться мести соседей, а также разбойники. Остатки нескольких крепостей сохранились до настоящего времени.

Всего на корабле было двенадцать человек . Обычно экипаж судна викингов был гораздо больше. В одной из редакций «Книги о Заселении Земли» (т. н. Книга Торда ) данная ситуация комментируется так: викингов было на борту двенадцать свободнорождённых человек, не считая слуг .

Кража скота сама по себе является одним из гнуснейших преступлений в крестьянском обществе, но подозрение, что лошадей съели в эпоху записи «Саги о Хромунде» получает дополнительную подоплёку и намекает читателю на то, что данное преступление особенно характерно для язычества.