Николя де Виллар - Граф де Габалис, или Разговоры о тайных науках

— Не совсем так, — ответил я, — но должен признаться вам, сударь, что, вспомнив рассказ Кардано о том, как его отцу явились однажды семеро незнакомцев, облаченных в разноцветные одежды, и повели довольно странные речи о своем происхождении и занятиях…

— Я вас понял, — прервал меня граф, — то были сильфы, о которых я вам когда-нибудь расскажу; это порода воздушных существ, иной раз навещающих Философов, дабы растолковать сочинения Аверроэса, в коих они прекрасно разбираются. Кардано поступил безрассудно, обнародовав этот случай во всех подробностях; он нашел запись о нем в бумагах своего отца, принадлежавшего к нашему сообществу. Видя, что сын его — прирожденный болтун, отец Кардано решил не открывать ему никаких важных секретов, позволив забавляться обычной астрологией, которая не помогла ему предсказать свой собственный печальный конец. Этот негодяй и повинен в том, что вы оскорбили меня, приняв за сильфа.

— Я вас оскорбил? — воскликнул я. — Неужто, сударь, вы считаете меня столь неучти вым, чтобы…

— Я не сержусь на вас за это, — снова прервал меня граф, — вы не обязаны знать, что все эти стихийные духи состоят у нас в учениках; что они безмерно счастливы, когда мы снисходим до того, чтобы чему-то их научить; наименьший из наших Мудрецов куда ученей и могущественнее, чем все эти крохотные господа. Но мы поговорим обо всем этом когда-нибудь в другой раз; сегодня я доволен уже тем, что увиделся с вами. Постарайтесь, сын мой, достойно подготовиться к принятию света каббалистических истин; час вашего возрождения близок, оно обновит все ваше существо. Горячо молите Того, Кто властен создавать новые души, чтобы Он даровал вам такую, которая была бы способна постичь те великие тайны, что я намерен вам открыть, а также чтобы я не умолчал ни об одной из них.

С этими словами он поднялся и, не дав мне возможности ответить, обнял меня:

— До свидания, сын мой, теперь мне надо повидать моих собратьев, обитающих в Париже, после чего я дам о себе знать. А пока бодрствуйте, молитесь, надейтесь и поменьше болтайте.

Сказав это, он вышел из библиотеки. Провожая гостя, я посетовал на краткость его визита, на то, сколь поспешно он меня покинул, позволив лишь мельком увидеть одну из искр светильника его мудрости. Любезнейшим тоном уверив меня, что я ничего не потеряю от ожидания, он сел в свою карету, а я вернулся к себе в состоянии невыразимого смятения.

«Нет сомнений, — повторял я себе, — что этот человек принадлежит к знатному роду и что у него тысяч пятьдесят наследственной ренты; кроме того, он кажется по-настоящему образованным. Но как согласовать со всем этим его безумные речи? Уж слишком невежливо отозвался он о своих сильфах. Уж не колдун ли он и не ошибался ли я, считая, что таковых более не существует? А если он из колдунов, то все ли они столь же благочестивы, как он мне показался?»

Так и не разобравшись в этих вопросах, я решил дождаться, чем все это кончится, хотя и предвидел, что мне придется наслушаться скучнейших проповедей, ибо вселившийся в моего гостя демон отличался, судя по всему, завидной склонностью к морализаторству и нравоучениям.

Следуя наставлениям графа, я провел всю ночь в молитвах, а на следующий день, едва забрезжил рассвет, мне принесли от него записку, в коей говорилось, что он зайдет ко мне часов около восьми и что, если я не не против, мы могли бы вместе прогуляться. Он явился в назначенное время и после того, как мы обменялись приветствиями, сказал:

— Давайте-ка отправимся с вами в такое место, где можно чувствовать себя непринужденно и где ничто не помешало бы нашей беседе.

— Рюэль, — отвечал я ему, — кажется мне именнo таким местом, достаточно приятным и уединенным.

Мы сели в карету. По пути я внимательно вглядывался в моего нового знакомого. Ни в ком прежде не доводилось мне замечать та кой умиротворенности и безмятежности, какие сквозили в каждом его жесте и, как мне казалось, были вовсе не свойственны для колдуна. Во всем его обличье не было ничего, что говорило бы о муках нечистой совести, и я сгорал от нетерпения, ожидая, когда он начнет разговор. Я был не в силах уразуметь, как это человек, выглядящий во всех отношениях спокойным и рассудительным, может морочить себе голову видениями, о которых он мне давеча распространялся. А теперь он заговорил со мной о политике и был рад услышать, что я читал сочинения Платона, посвященные этой теме.

— Когда-нибудь все эти познания пригодятся вам, — молвил он, — и пригодятся в большей мере, чем вы думаете. И если уже сегодня мы с вами находим общий язык, вполне возможно, что со временем вы сможете употребить в дело сии мудрые изречения.