Автор неизвестен - Плутовской роман

Настоящая книга является первой на русском языке попыткой собрать воедино некоторые характерные образцы того жанра, который зародился в Испании в середине XVI века и который вскоре распространился с таким беспримерным успехом по всей Западной Европе и перешагнул далеко за океан, в страны Латинской Америки. Жанр этот получил наименование «плутовского романа».

Однако понятие «плутовской роман» настолько зыбко, что с самого начала здесь требуется дать некоторые предварительные пояснения. Хронологические границы жанра порой раздвигались совершенно неправомерно. От «Сатирикона» Петрония до «Признаний авантюриста Феликса Круля» Томаса Манна и «Призовой лошади» Фернандо Алегрии. Порой же они сужались едва ли не до одного «Гусмана де Альфараче». Между тем плутовской роман — жанр исторически завершенный, то есть имеющий определенные временные пределы. Жанр плутовского романа предполагает прежде всего некоторую преемственность содержательных и структурных моментов, связанных с определенной поэтикой, моральной проблематикой, с определенными утверждениями о жизни и человеке, принятыми однажды в одном произведении и разрабатываемыми и обновляемыми в произведениях последующих писателей, отражающих сходную историческую реальность. Когда же эта историческая реальность была преодолена, некоторые признаки жанра включились в иные литературные системы. Разобщение формы и содержания — верный признак завершения исторической жизни жанра. Плутовской роман прожил почти столетнюю жизнь, окончательно исчерпав себя к середине XVII столетия. Все, что последовало потом в этом жанре, было пустым эпигонством. Другое дело, что и в более поздние времена с успехом использовались отдельные его приемы. Но кто всерьез решится утверждать, что «Мертвые души» — плутовской роман?

Второе предварительное замечание. Мнение о том, что плутовской роман является романом реалистическим, по всей вероятности, справедливо. Но что понимать под ого реализмом? Один из лучших знатоков испанской литературы, Марсель Батайон в своей работе о «Ласарильо с Тормеса» писал: «Ласарильо» разом и прозрачен и таинствен. На первый взгляд кажется, что в этом произведении отражена сама Испания. Ласаро, слепой, скупердяй-священник из Македы, голодный дворянин, продавец папских грамот, многие эпизодические персонажи кажутся прямо перенесенными из жизни в книгу. Но более внимательное рассмотрение заставляет оценить степень участия в этом собственно литературы». Плутовской роман реалистичен, но не в смысле натурализма или реализма XIX века. Сомнительна правота социологической критики, которая пытается наделить плутовской роман документальным значением, пытается на основе его анализа воссоздать жизнь, общество, нравы и обычаи испанского «золотого века». Следует помнить, что в эпоху плутовского романа еще действовала классическая поэтика правдоподобия, согласно которой закон литературного произведения не отражение правды, а создание правдоподобия, создание такого образа мира, который бы не противоречил законам действительности, который, не будучи ею, тем не менее мог бы ею казаться. Следует помнить и о том, что стиль плутовского романа является низким и идея его была завещана Возрождению еще античной риторикой. И стиль этот в силу ряда культурно-исторических причин оказался стойким именно в Испании. Настолько стойким, что даже был принят за чистейшее выражение национального духа. Плутовской роман и на самом деле изображает грубую, тягостную реальность, но реальность не непосредственную, а преображенную на основе идеологических представлений и навыков, свойственных литературному мышлению создателей романа. В статье об «Эстебанильо Гонсалесе» Хуан Гойтисоло писал, как в застывшую структуру испанского повествования XVI века ворвались элементы реальности и как они расшатали эту структуру. В этой связи он говорит о «Ласарильо с Тормеса» и как о формальной оппозиции существующей литературной модели с господствующей в ней фигурой идеального рыцарского героя. «Ласарильо, — пишет Гойтисоло, — не только отражение паразитической фауны Испании XVI века, но и антигерой, появление которого может быть объяснено также и одряхлением и износом приемов и мотивов рыцарских романов» [1] Juan Goytisolo.Estebanillo Gonzalez, hombre de buen humor. — «Cuadernos de ruedo iberico», 1966, № 8, p. 78 .