Владимир Малявин: Тайный канон Китая

Древний даосский философ смог на удивление точно и живо изложить в своем роде универсальную и даже, в сущности, единственно возможную схему стратегии. Тот, кто будет твердо держаться этой схемы, обязательно добьется победы. Вопрос только в том, хватит ли у полководца воли и терпения охватить сознанием уровень микровосприятий, который дает интуицию глубинной событийности мира. Мясник в рассказе Чжуан-цзы говорит о себе, что он «любит Путь, а это выше простого мастерства». Чтобы постичь секрет беспроигрышной стратегии, нужно проникнуться безграничным доверием к вечноотсутствующей реальности. Для этого тоже требуется особый талант.

Музыкальная метафора в притче Чжуан-цзы заслуживает особенного внимания. Ритм есть самый верный признак событийности, составляющей саму природу жизни. Он не принадлежит ни идеальному, ни физическому миру, но преобразует одно в другое, связывая несвязуемое, открывая сознание неисповедимой бездне превращений. Истинный героизм китайского стратега не проявляется на поле брани. Он сокрыт в глубине его сердца. Это мужество предстояния перед несотворенным зиянием бытия.

Множество признаков указывает на то, что наследие китайской стратегии становится весьма актуальным в современном мире. Достаточно указать на быстрорастущее значение так называемых тотальных и информационных войн, которые предрешают исход противостояния еще до начала боевых действий или вовсе делают их излишними. Очень может быть даже, что в условиях анархии, сопутствующей информационной, или «постмодернистской», цивилизации, война вообще становится бессмысленной или даже невозможной. Это обстоятельство лишь с еще большей ясностью раскрывает глубинный смысл войны как способа сохранения жизненной целостности существования и, следовательно, как духовного испытания. Если человечество приходит к пониманию того, что боевые действия становятся ненужными, то не менее важно осознать и то, что главное условие победы в соответствии с идеальной стратегией, предлагаемой китайской мыслью, — это духовные качества победителя. Победа достается более достойному, более нравственному сопернику — вот один из самых примечательных уроков китайской стратегической науки. Это как нельзя более простой урок: побеждает тот, кто может водворить «сердечное общение», «сердечное понимание» между людьми.

Настоящая победа приходит после боя. Значит, она может прийти и вместо боя.

Автор трактата «Гуй Гу-цзы» — один из самых таинственных персонажей в истории китайской философской литературы. Ни имя его, ни место, где он родился или жил, ни какие-либо другие обстоятельства его жизни неизвестны. Полная и, в общем-то, редкая для Китая анонимность. Его литературный псевдоним, давший название трактату, означает буквально Ученый Чертовой долины. Прозвище не только колоритное, но и в своем роде примечательное и даже типичное: в древних сказаниях упоминается некая Чертова долина, где прародитель китайской цивилизации Желтый Владыка — личность совершенно мифическая — нашел драгоценный треножник, ставший символом его власти. Впрочем, местонахождение этой долины тоже неизвестно. В древних источниках указаны не менее пяти мест, носивших такое название, — все в разных областях Китая. Согласно одному из разъяснений, эту долину или, скорее, горное ущелье прозвали так потому, что дорога туда была трудна и опасна. Но само ущелье виделось авторам сказаний очень красивым, с чистым водным потоком, островом посреди него и глубокой пещерой в центре острова.

Еще одно древнее предание напоминает о том, что слово «бес» или «душа» означает «возвращение» (эти слова в китайском языке звучат почти одинаково). Имеется в виду, конечно, возвращение к глубочайшему истоку существования. Есть мнение поэтому, что чертей к этому таинственному мудрецу приплели всуе, и его прозвище надо толковать просто как ученый, вернувшийся в долины. Но все-таки примечательно, что философа, учившего добиваться успеха именно в обществе, в общении с сильными мира сего, китайская молва объявляет законченным, образцовым анахоретом.

Древний историк Сыма Цянь, живший в начале I века до н. э., в своем монументальном труде смог сообщить об авторе «Гуй Гу-цзы» лишь то, что он был «мужем эпохи Чжоу, скрывшимся в уединении». Со временем имя Гуй Гу-цзы стало собирательным для всех, избравших отшельнический образ жизни. Уединение не помешало обитателю Чертовой долины приоб рести славу основоположника китайского искусства стратегии. Он слывет наставником знаменитых дипломатов и стратегов Су Циня и Чжана И, которые в последней трети III века до н. э. помогли правителю царства Цинь создать выгодные для него политические союзы с рядом царств — так называемые союзы «по горизонтали» и «по вертикали» ( цзун-хэн ). Самое понятие «искусства горизонтальных и вертикальных союзов» встречается в тексте «Гуй Гу-цзы». В китайской традиции оно стало обозначать искусство дипломатии и политической стратегии в широком смысле слова. А в свое время дипломатические успехи Су Циня и Чжана И позволили циньским правителям разгромить поодиночке остальные государства и объединить под своей властью весь древний Китай.