Автор неизвестен Древневосточная литература - Когда Ану сотворил небо. Литература Древней Месопотамии

Ученая и все же на фольклор опирающаяся литература неминуемо обнаруживает не только свою поэтическую тягу к «изустности», но одновременно и свою причастность к абстрактному графическому образу, к «запечатленному слову». Мы уже говорили, что характернейший прием шумерской и аккадской поэзии — объединение двустиший или даже стансов-строф, связанных между собой синтаксическим параллелизмом, а также их противопоставление.

Действительно, в аккадской поэзии, в ее развитой форме, совершенно явно выделяются строфы, образованные выделением и подчеркиванием какой-то единой мысли. Скажем: повторением определенной словесной формулы - «Смилуйся надо мной!..» («Тебе мольбы мои, владык владычица...»), или: «Как тот, кто...» («Владыку мудрости хочу я восславить...»), либо нанизыванием одного за другим параллельного ряда стихов. Реже, но достаточно все же часто применяется хиазм — противоположное, обратное параллелизму, синтаксическое построение. Возможно, мы пока не всегда улавливаем многих существенных литературных приемов в их взаимосвязи. Однако, хотя у нас нет оснований утверждать, что в основе стилявавилонской поэзии лежит строго и сознательно проводимый принцип чередования параллелизмов и хиазмов, в ней явно заметно стремление к особому поэтическому строю речи.

Весьма важно и другое: безусловное существование текста как бы в двух плоскостях — произносимом вслух, заученном или усвоенном па слух, в декламации, и — доступном глазу. Так, например, до нас дошли экземпляры текстов, где поперечной чертой подчеркнута, скажем, каждая десятая строка (в одном из вариантов текста поэмы о Невинном страдальце), что не совпадает с делением строф в поэме. Есть таблички, где строки разделены линией, хотя нет никакого двустишья. То же самое происходит и с цезурой — в некоторых копиях текстов в середине каждой строки оставлено пустое место, делящее строку на два полустишия. Все это знаки — для глаза, они графически отражают возможности читательского восприятия.

Еще более показательное явление — акростих. Клинописному знаку соответствует не буква, а слог; если читать первые знаки строк сверху вниз, составляется акростих. До нас дошло семь акростихов, все из библиотеки Ашшурбанапала. Те из них, что сохранились полностью, называют имена авторов или писцов наряду с благочестивым изречением. Текст одного из них — так называемая «Вавилонская теодицея» — приведен в нашем издании. В одном из стихотворений последние знаки строк идентичны первым, образуя акростих по обеим сторонам.

Конечно, вопросы вавилонской поэтики во многом зависят от того, насколько точно мы можем восстановить правила аккадского стихосложения. Хоть и более понятные, чем в шумерском языке, они до конца все же не выяснены, и многое остается еще спорным в понимании законов аккадского стиха. Определенную роль в изучении аккадского языка сыграл, конечно, принцип сравнения с живыми семитскими языками. Но то обстоятельство, что для записи своего языка аккадцы употребляли систему, созданную шумерами для совершенно иных фонетических и грамматических категорий, заставляет нас быть очень осторожными в окончательных выводах о стихосложении. По мнению большинства специалистов, вся древневосточная поэзия написана тоническим или близким к тоническому стихом, где главную роль играет счет ударных слогов, а число неударных ничего не значит. Чтения, как такового, в аккадской литературе, надо полагать, не было, стихи произносились нараспев или просто пелись.

Для наиболее распространенного размера характерен стих, содержащий четыре ударения и разделенный паузой-цезурой на два полустишия. Кажущаяся неорганизованность стиха устраняется женскими, то есть неударными окончаниями. Встречаются и пятистопные, и шестистопные стихи, в таком случае стих имеет две цезуры либо одну —после третьей стопы. Шестистопный стих можно рассматривать как два трехстопных, и ранние тексты старовавилонского периода обыкновенно написаны, а быть может, только записаны короткими трехстопными стихами. Прямая речь вводится в стих особыми формулами, которые, как правило, выпадают из размера и подчинены собственному ритму. Возможно, они не пелись, а произносились нараспев. Имя собственное также часто выделяется в особую дополнительную стопу.

При переводе аккадских литературных текстов на русский язык переводчики обычно исходят из предпосылки тонической системы стихосложения аккадского языка, что оказывается очень удобным для передачи этих стихов в русской тонической системе.