Сыма Цянь - Исторические записки. Т. VII. Жизнеописания

Настоящий том является продолжением первого полного научно комментированного перевода на русский язык «Исторических записок» ( Ши цзи ) Сыма Цяня. Этот выдающийся труд, созданный более двух тысяч лет тому назад, состоит из 130 глав, содержит более 526 тысяч иероглифов и является крупнейшим произведением древней китайской историографии. По аналогии с древнегреческим Геродотом Сыма Цяня называют отцом «китайской истории», однако стоит отметить, что его труд не только в несколько раз больше, но существенно сложнее по структуре и значительно шире по охвату материала.

Ранее нами издано шесть томов «Исторических записок»: т. I (1972 г.) и т. II (1975 г.), подготовленные совместно с B.C. Таскиным, содержат 12 глав «Анналов» ( Бэнь цзи ); т. III (1984 г.) — 10 глав (13-22) «Хронологических таблиц» ( Бяо ); т. IV (1986 г.) — 8 глав (23-30) «Трактатов» ( Шу ), в которых описываются различные стороны общественной жизни, культуры, науки; т. V (1987 г.) и т. VI (1992 г.) — 30 глав (31-60) четвертого раздела памятника — «Историй наследственных княжеских домов» ( Ши цзя ). Данный, седьмой, том «Исторических записок» открывает пятый, последний, самый крупный и яркий раздел Ши цзи — «Жизнеописаний» ( Ле чжуань ). В его 70 главах перед читателем предстанет необычайно широкий круг видных деятелей Древнего Китая из самых разных слоев общества.

Появление Ле чжуаней знаменовало собой формирование нового — биографического — жанра в китайской историографии. Как известно, генезис такого рода сочинений представляет собой результат кумулятивного воздействия двух важных моментов. Во-первых — наличие достаточно развитой предшествующей историографии (анналов, хроник, а также исторических сочинений, в том числе и авторских, иногда именуемых монументальной [11]историографией), на которую мог опираться автор биографии. Во-вторых — выработка общественным сознанием представлений об особом месте и роли человека (а не богов и мифических героев) в общем ходе истории, его важном и порой определяющем влиянии на исторические события, т.е. ломки мифологизированного сознаний и перехода к начальным ступеням подлинного историзма.

Процессы формирования этих условий в культурах Запада и Востока были во много сходны, но имели и определенные отличия. Так, античность дает весьма впечатляющую картину развития исторического познания, представленную в трудах выдающихся греческих ученых — Геродота, Фукидида (V в. до н.э.), Полибия (II-I вв. до н.э.), а за ними и римских — Тацита, Саллюстия, Аппиана (I-II вв. н.э.), которыми был заложен мощный фундамент последующего прогресса исторической науки.

В Китае ранний этап развития историографии был не столь впечатляющим. Он представлен лапидарными хрониками типа Чунь-цю («Весны и осени»), в которой сообщалось о событиях главным образом в княжестве Лу в 722-481 гг. до н.э. (она традиционно приписывается кисти Конфуция), а также более подробными хрониками типа Цзо чжуань , Гулян чжуань , Гунъян чжуань . Их авторами считались соответственно Цзо Цю-мин, Гулян Чи и Гунъян Гао, хотя, скорее всего, эти тексты являлись плодами усилий многих хронистов. В числе первых исторических монографий в Китае можно назвать Шаншу , или Шуцзин («Книга истории»), описывающую деяния правителей иньского и чжоуского времени; Шибэнь («Родословия»), включающую генеалогии домов императоров, князей, сановников вплоть до периода Цинь. В последние века I тысячелетия до н.э. появляется несколько крупных сочинений, например, Го юй («Речи царств»), чьим автором традиционно считается Цзо Цю-мин; Чжаньго цэ («Планы сражающихся царств»), редактором которого обычно называют ханьского Лю Сяна, и некоторые другие труды.

Таким образом, в китайском варианте создания основ историографии, в отличие от античного, до завершения в I в. до н.э. труда Сыма Цяня не фиксируется появление когорты крупных историков, подобных Геродоту, Фукидиду или Полибию. Авторство же тех, чьи имена иногда называют в качестве единственных создателей известных трудов, весьма проблематично. Явно преобладают произведения, написанные коллективно, группами местных хронистов и историографов.

Что касается второго условия формирования биографического жанра — созревания в общественном сознании понимания роли [12]человека в общем ходе исторического развития, — то этот сложный процесс просматривается не только по историческим, но и по философским сочинения — от Аристотеля до Конфуция — и требует отдельного изучения.