Сыма Цянь: Исторические записки. Т. VII. Жизнеописания

Труд Сыма Цяня несомненно отвечал тем задачам, которые ставил перед историческим сочинением и Полибий: от истории требуется правдивой записью деяний и речей дать любознательным людям непреходящие уроки, наставления.

Необходимо ответить и на вопрос, насколько сильна трагическая тональность ле чжуаней . Пожалуй, трудно согласиться с мыслью Д. Твитчетта, согласно которой трагическая окрашенность биографий на Западе не имеет своего аналога в Китае. [22]Тацит писал: «Я приступаю к рассказу о временах, исполненных несчастий, изобилующих жестокими битвами, смутами и распрями, о временах диких и неистовых» [85, т. II, с. 5]. Но и китайский историк мог сказать то же самое, ибо описывал многовековые распри периодов Чуньцю и Чжаньго, кровавые битвы между княжествами, жестокости периода Цинь, самодурство отдельных ванов , коварство придворных клеветников. Все это с трагической силой проявилось и в судьбах сотен тысяч рядовых жертв междоусобиц, и в жизни видных деятелей эпохи. А разве не отзывается болью трагедия Бо И и Шу Ци (гл. 61), которые, посчитав свержение власти дома Инь и приход чжоуского правления безнравственной акцией, сознательно отказались от чжоуского хлеба и ушли на гору Шоуян, где питались одними травами и погибли от голода.

Столь же трагичны судьбы У Цзы-сюя (гл. 66) или поэта Цюй Юаня (гл. 84). Первый, несмотря на большие заслуги, был оклеветан перед уским ваном и приговорен к самоубийству. Труп его зашили в кожаный мешок и сбросили в Янцзы. Чуский поэт Цюй Юань, лишенный всех титулов и изгнанный с родины, утопился в реке Мило. В своей поэме «С мужеством в сердце» он писал о вынужденном одиночестве: «Стараюсь сдерживать чувство разочарования, Гасить обиды и быть сильным. И хотя я столкнулся с грязью, Но не сменил своих устремлений» (гл. 84). Не случайно в эпилоге главы Сыма Цянь говорит, что, лишь прочитав произведения поэта и побывав на месте его гибели, он по-настоящему понял, каким был этот человек. Число трагических эпизодов и судеб в жизнеописаниях Сыма Цяня весьма велико, что отражает эмоциональный настрой самого историка, который страстно обличал корыстолюбие, подлость, несправедливость.

И наконец, Ле чжуань больше, чем любой из пяти разделов Ши цзи , демонстрирует собой единство истории и литературы. Говоря о «Жизнеописаниях» Сыма Цяня, Н.И.Конрад подчеркивал, что они являются «своеобразными новеллами, в которых есть все, что требуется именно в литературном произведении — сюжет, герой, авторское отношение к сообщаемому... Какой огромный, сложный мир создал этот автор — какими красочными, яркими, выразительными, беспредельно разными людьми его заселил!» [40, с. 508-509].

Касаясь особенностей художественного языка Ши цзи и характерных его элементов, прежде всего хотелось бы особо выделить склонность историка к поэтическим пассажам в тексте и вообще к поэзии. Сыма Цянь поместил в «Жизнеописаниях» [23]фрагменты крупнейших поэм Цюй Юаня — «Поэма гнева и скорби» и «С мужеством в сердце», поэму Цзя И «Оплакиваю Цюй Юаня» (гл. 84), поэмы Сыма Сян-жу «О великом человеке» — об У Цзы-сюе — и «Императорская охота», об ошибках Эр-ши (гл. 117), предоставив, таким образом, место лучшим образцам древнекитайской поэзии. Часто встречаются в главах отдельные строфы стихов или песен, вложенные в уста героев (в гл. 7 — стихи Сян Юя, в гл. 8 — стихи Лю Бана, в гл. 9 — песня Чжао-вана, в гл. 27 — стихи У-ди, в гл. 126 — песня Ю Мэна и т.д.). Нередко цитируются стихи из Шицзина . По-видимому, поэтическая речь и поэтический настрой — обязательный элемент самого миропонимания историка.

Не менее характерна и другая черта Ши цзи и особенно Ле чжуаней — насыщенность народными пословицами и поговорками, в которых концентрировался опыт поколений, народные мудрость и юмор. Приведем лишь несколько примеров. «Упорный труд на поле лучше ожидания урожайного года; добросовестная служба лучше ожидания слепой удачи»; «Не нужно идти за сотни ли , чтобы продать хворост, не следует идти за тысячу ли , чтобы заготовить зерно. Если ты живешь на месте один год, то сей хлеб; если живешь десять лет, то сажай деревья; если живешь на месте сто лет, то пусть от тебя прибудет добродетель»; «Когда один уже мертв, а другой жив, познаются чувства дружбы; когда один знатен, а другой стоит низко, становится ясным, какие чувства их связывают» [254, т. VI, с. 3291, 3271-3272, 3114].

Еще одной яркой особенностью художественного стиля Сыма Цяня является афористичность, склонность к кратким сентенциям, которые украшают и дополняют ле чжуани , обогащают жизненные коллизии и речи героев: «В именах заложена своя судьба, а в вещах — свое назначение» (гл. 39 — Истзап, т. V); «Пока не отрастут крылья, высоко не взлетишь» (гл. 69); Лу Цзя сказал ханьскому императору: «Вы, сидя верхом на коне, завоевали [Поднебесную], но разве можно верхом управлять ею?» (гл. 97); «Если не знаешь, что это за человек, посмотри, кто его друзья» (гл. 102, эпилог); «Тот, кто крюк украл, будет казнен, тот, кто царство украл, становится князем» (гл. 124). (Подробнее о художественной стороне творчества Сыма Цяня см. [15].)