Сыма Цянь: Исторические записки. Т. V. Наследственные дома

В этом интереснейшем документе Позднего Чжоу содержится изложение космогонических представлений древности, связи природы и категорий времени с человеческой деятельностью (разделы: пять первооснов-стихий, пять исчислений времени, природные знамения), говорится о нормах поведения правителя, его моральных качествах, перечисляются области управления (разделы: восемь управлений, о совершенстве правителя, [22]о трех моральных качествах, разрешение сомнений) и рассматриваются некоторые характеристики и условия деятельности самого человека как частицы природы и общества (разделы: о пяти способностях, о благе и зле). Большую роль «Великий план» отводит ритуальной стороне и гаданиям, предзнаменованиям. По определению советских синологов, «основной текст „Великих правил является отражением древнейшей культурной традиции, основанной на практике гадания, в значительной степени ритуальной, формализованной и предусматривающей структурное видение мира...» [6] А. М. Карапетьянц. Древнейшая китайская культура по свидетельству «Великих правил». — Пятая научная конференция «Общество и государство в Китае», вып. 1, с. 29. . «Этот документ, — писал С. Кучера, — представляет собой компактную, всестороннюю и целостную программу лучшего устройства страны и человеческой жизни» [7] С. Кучера. «Великий закон» — великая политическая утопия древнего Китая. — 3-я научная конференция «Общество и государство в Китае», вып. 1, с. 23. .

Заметное место в идейных взглядах древних занимает прославление так называемых мудрых предков — первых правителей Чжоу и первопредков каждого княжества. В этой связи К. В. Васильев констатировал: «Сама личность первых правителей дома Чжоу была канонизирована и, став объектом копирования, превратилась в идеальный образец, определявший способ и характер социального поведения представителей западночжоуского правящего слоя...» [8] К. В. Васильев. Некоторые черты западночжоуской религиозно-политической доктрины. — Научная конференция «Общество и государство в Китае», вып. 1, с. 15-21. .

Во многих речах советников и мудрых мужей, приводимых на страницах глав Ши цзя , как лейтмотив звучит прославление бескорыстия, скромности, близости к народу многих власть предержащих. Это, несомненно, отголоски патриархальных времен, которые выдаются за эталон поведения правителей в совсем иную эпоху. В гл. 37 сообщается о вэйском Вэй-гуне, который, встав в 659 г. у власти, якобы облегчил подати, сам лично трудился и вместе с байсинами переживал трудности (ШЦ, т. 4, с. 1595). Прославляя луского Цзи Вэнь-цзы, говорили: «В его доме не было наложниц, одетых в шелка, в конюшнях не было лошадей, кормившихся зерном; в кладовых не было золота и яшмы, хотя он служил советником у трех правителей» (ШЦ, т. 4, с. 1538). Такими же чертами наделены циский Цин-гун (гл. 32), яньский Чжао-ван (гл. 34) и многие другие. Возможно, отдельные представители знати и отличались умеренностью и скромностью, однако в целом картина, нарисованная в Ши цзя , исключительно далека от этих идеализированных, пасторальных картин. Огромные гаремы князей, роскошные дворцы, богатства правящей знати, обман и [23]злодейства на одном полюсе и тяжелая жизнь простого люда на другом — вот каким предстает из этих глав чжоуский мир. Не случайно мудрый Янь-цзи в ответ на вопрос циского Цзин-гуна: «А можно ли с помощью молений [отвратить беду]?» — ответил остро и беспощадно: «[Сейчас] число байсинов , страдающих от бед и ропщущих, исчисляется многими десятками тысяч, и пусть Вы, государь, заставите одного человека молиться о спасении от бед, разве он сможет перекричать голоса множества людей?» (гл. 32).

В общей системе взглядов чжоусцев, в объяснении причин происходящих событий наличествует идея о влиянии на жизнь человека и ход истории высших, потусторонних сил, персонифицированных в Небе как высшей ипостаси.

Следует отметить еще одну важную особенность глав раздела Ши цзя . История каждого княжества никогда не излагается изолированно, замкнуто, вне связи с важнейшими событиями, происходящими в это же время на остальной территории чжоуского Китая. Как верно подметил Уотсон, Сыма Цянь «использует структуру перекрестных ссылок (cross-references) на важнейшие события в истории периода, которые служат для связи каждой отдельной истории с другими» (Burton Watson. Ssu-ma Ch’ien, Grand Historian of China, с. 118). Если при этом учесть, что главы насыщены многочисленными описаниями войн и походов против соседей, сообщениями о посольствах, о брачных связях и династийных браках, то картина тесного переплетения исторических путей развития разных регионов страны предстает еще более наглядно.