Сыма Цянь - Исторические записки. Т. VI. Наследственные дома

Историк подчеркивает широкую распространенность разномыслия: «Хотя конфуцианцы принимают поучения одного Учителя, но их обычаи различны; хотя в срединных государствах и общие правила поведения, но поучения разнятся». Он верит [10]в творческий потенциал человека: «Если с помощью традиций древности не проникать в суть изменчивости дел, если следовать лишь деяниям, освященным законом, то не удастся поднять выше свой собственный век».

Гл. 44 и 45 посвящены наследственным домам Вэй и Хань и их борьбе за выживание в остром соперничестве периода «Борющихся царств». На скромное место этих княжеств указывает историк в эпилоге гл. 45: «Заслуги дома Хань проявились в княжестве Цзинь, но больших свершений при этом не наблюдалось».

Гл. 46, как мы отмечаем в примечаниях к ней, является, по сути дела, продолжением гл. 32 о наследственном доме княжества Ци, которое прекратило свое существование в 379 г. до н. э. К тому времени в нем окончательно захватили власть представители рода Тянь, по имени которого и названа глава. Кроме обычных перипетий придворной борьбы и соперничества княжеств глава содержит большое число диалогов князей со своими мудрыми советниками (Цзоу Цзи с Вэй-ваном, Су Дая с Тянь Чжэнем и с циским ваном ), монологов, связанных со стратегией войн, и общих суждений об управлении, отражающих преимущественно конфуцианские взгляды.

По своей значимости особое место в томе занимают главы 47 и 48. Первая посвящена виднейшему древнекитайскому философу Конфуцию. Текст главы является самой ранней в Китае последовательной биографией философа. Описаны многие злоключения, выпавшие на его долю, изложены основы его учения, взгляды на ритуалы — ли , на проблемы управления и добродетели и т. п. Это была первая, причем критическая, систематизированная биография философа. В главе много цитат из основного конфуцианского канона Лунь юй («Беседы и суждения»), вложенных в уста Конфуция и его учеников. Вместе с тем глава показывает неприкаянность философа в жизни, непонятого главами княжеств, его вечные скитания, когда случалось, что он, по его собственному выражению, «походил на бездомную собаку». В эпилоге главы Сыма Цянь подчеркивает то внимание, которое он уделил философу: «Я читал сочинения Конфуция и хотел представить его себе как человека. Для этого я отправился в Лу, где осмотрел в храме Чжун-ни и в его покоях одежду, повозку, ритуальные сосуды [мудреца]...». И как вывод: «Можно сказать, что Конфуций достиг высшей мудрости!»

Хотелось бы отметить, что Сыма Цянь далек от безоговорочной апологии Конфуция и его учения, хотя и высоко ставит его. Сыма Цянь приводит и суждения противников конфуцианства. Так, циский Янь Ин говорил: «Это все ухищрения конфуцианцев, по ним нельзя строить законы [жизни]. Они (конфуцианцы) заносчивы и высокомерны... они чрезмерно возносят погребальные обряды и последующий длительный траур. [11]Ради пышных похорон они готовы разорить хозяйство... Ныне Конфуций добивается утверждения внешних форм, возвеличивает обрядность, поднимает на щит отжившие обычаи...» Все это отражало острую борьбу в чжоуском обществе, когда конфуцианство еще не заняло доминирующих позиций в господствующей идеологии.

Немалый интерес вызывает и гл. 48 — «Наследственный дом Чэнь Шэ», — рассказывающая о возвышении Цинь — первой империи в истории Китая, ее жестоких приемах управления Поднебесной и о том, как эта империя рухнула под ударами народного восстания, возглавленного батраком и солдатом Чэнь Шэ. Средневековые китайские историки нередко критиковали Сыма Цяня за помещение жизнеописания Чэнь Шэ в разряд наследственных домов. Этот батрак, объявивший себя ваном , не имел ни дома, ни земли, ни пожалования и фактически не мог претендовать на место среди аристократов. Однако восстание против жестокого правления дома Цинь, начатое Чэнь Шэ и У Гуаном, оказалось столь мощным, что фактически предопределило гибель тирании Цинь. Таким образом, историческая роль Чэнь Шэ оказалась куда выше и значительнее, чем роль многих представителей старинных аристократических родов. То, что Сыма Цянь в своем труде описал народное восстание и его вождей, было смелым шагом и делает честь его пониманию факторов исторической динамики. Показывая неудержимую волну народного недовольства и непрерывные массовые восстания на всей территории Китая, явившиеся откликом на призыв Чэнь Шэ и его соратников, историк достаточно реалистично изображает и причины быстрого поражения повстанцев: военное превосходство Цинь, отсутствие среди вождей восстания единства действий, их необузданное стремление к обогащению. Именно стремлением к роскоши Чэнь-ван (Чэнь Шэ) оттолкнул от себя своих старых соратников. Отсутствовала у восставших и какая-либо четкая программа. У них было только одно стремление — расправиться с наиболее жестокими угнетателями. Заканчивается глава интерполяцией, идущей от имени Чу Шао-суня, фактически представляющая отрывок из первой части сочинения ханьского автора Цзя И (201-169 гг.) «Об ошибках дома Цинь» ( Го Цинь-лунь ), где излагаются причины поражения дома Цинь.