Ошибочно, однако, было бы предположить, что вся устная поэзия Пятиречья только мозаика иноземных мотивов, музей заимствованных сюжетов. Исконно пенджабский фольклор – гордость национальной культуры. За плечами его героев – пять тысячелетий цивилизации Пятиречья. Бесконечные войны, нашествия и междоусобицы угрожали самому существованию пенджабского художественного слова и пенджабской культуры. Рукопись могла уцелеть лишь чудом. Поэтому фольклор нередко брал на себя миссию художественной литературы и вообще письменности.
Сказание о радже Расалу показывает, как тесно правда граничит с вымыслом. Расалу – один из любимых героев пенджабского фольклора, славящийся своим бесстрашием и чудодейственной силой. Из десяти циклов сказаний о Расалу до нас дошло только семь. В похождениях Расалу ученые видели отголоски солнечного мифа и сопоставляли этого героя с главой древнеиндийского пантеона Индрой или с Геркулесом. В дальнейшем исследователи предположительно отождествили Расалу со скифским царем Салваханом, правителем Сиалкота; его монеты повсеместно находят в Пенджабе. Однако настораживал тот факт, что ни на одной монете нет имени Расалу; исследователи усомнились в реальности исторического бытия храбреца-раджи.
Историк пенджабской культуры Ладжванти Мадан (в девичестве Ладжванти Рама Кришна) предложила другой ключ к расшифровке мифа. По ее мнению, Расалу не определенное лицо, а собирательный образ скифских царей дома Салваханов. Само имя героя Ладжванти Мадан рассматривает как сочетание двух слов – «рай» (раджа, царь) и «салу» (сокращенная и искаженная форма от Салвахан).
Легендарный Расалу вздумал помериться силой с тираном Сиркаппом, стены дома которого сложены из человеческих черепов. Народная этимология толкует его имя как «рубящий головы». Проведенные в 1913-1934 гг. раскопки древнего экономического и культурного центра Северо-Западной Индии Так-силы (в междуречье Инда и Джелама, неподалеку от современного города Равальпинди в Пакистане) подтвердили, как много исторической правды таят легенды о Расалу. Археологи обнаружили развалины Сиркапа, бывшего когда-то греческим городом. По соседству раскопано городище Сирсукх, правитель которого также упоминается в легендах о Расалу [1].
Историей навеян и такой образ пенджабского фольклора, как вероучитель Горакхнатх. Известны несколько лиц, носивших это имя. Один жил на рубеже нашей эры, другой – в IX-X вв., третий был современником основоположника сикхской религии Нанака – XV-XVI вв.
Из всех жанров пенджабского фольклора наиболее популярна кисса. Это слово, арабское по происхождению, означает «рассказ», «история», но пенджабский жанр кисса включает только эпические или лиро-эпические сказания, выросшие на основе традиционного сюжета. В тигле кисса переплавились исконно пенджабские и заимствованные сюжеты, произведения устного творчества и письменной литературы. В русло этой художественной системы вливаются идеи и образы ведических гимнов и буддийских джатак (легенд о перерождениях Будды), драм Калидасы и поэм персоязычного поэта Амира Кхусро. Жанр кисса стал могучим средством художественного обогащения пенджабской национальной общности.
Любовно-романтические сказания составляют ядро жанра. Как правило, любовная лирика сочетается в них с героикой и фантастикой. Общество и сильные чувства всегда разобщены в кисса, как были они разобщены в жизни. Непримиримая враждебность общества и любви служит источником драматического конфликта. Кисса не признают никаких полутонов; обнаженность конфликта свойственна каждому сказанию. Когда же он достигает апогея (ибо зло берет свою дань всюду), герои сжигают свои корабли. Не пытаясь отвратить трагический исход, они жертвуют всем, чем богата юность. Так гибнут Сасси и Пунну, Мирза и Сахибан, Хир и Ранджха, Сохни и Махинвал. Но даже умирая, они богаче счастьем, чем их недруги.
Кисса рисуют любовь не только как единственную и всепоглощающую страсть, но и как самое значительное испытание, как школу жизни, как источник нравственного рождения человека. Любовь выковывает в характере героев новые качества, учит их неуступчивости, честному и строгому отношению к себе и людям. Она освобождает юные существа от мелочности, расчетливости, эгоизма.
Во многих кисса (например, «Ширин и Фархад») любовь героя к женщине неотделима от любви к народу. Движимый любовной страстью Фархад дробит скалу, чтобы дать людям воду.
Читать дальше