Array Лэ Ши - Нефритовая Гуаньинь

Следователь записал показания Хун Гуна, после чего вызвал из тюрьмы Ванов — отца и сына — и братьев Чэн и устроил им очную ставку. Братья Чэн убедились, что Хун Гун показал сущую правду, и не нашлись, что ответить.

Вдобавок Ван Гэ объяснил, что помощник начальника уезда Хэ не выполнил приказа — даже не доехал до поместья, остановился на полпути и ложно донес, будто Ван Гэ оказал сопротивление властям, что вызвало гнев высшего начальства.

Сличив записи многократных допросов, следователь убедился, что никаких расхождений в показаниях всех причастных к делу нет. Если же принять в расчет, что он получил и кое-какую мзду, становится понятно, почему заключение, которое он написал, было не самым суровым.

«Следствие установило, что обвиняемый Ван Гэ — человек вполне честный и благородный и никакого заговора никогда не замышлял. Все дело возникло из-за личной обиды братьев Чэн, которые подали необдуманный донос. Далее оно осложнилось лживым донесением помощника начальника уезда, Хэ, вследствие чего против обвиняемого я были высланы солдаты. Итак, следствием установлено, что доказательств, подтверждающих существование заговора, нет.

Однако и прекращение дела было бы ошибкой. Собрав вокруг себя сообщников, умертвив инспектора Го Цзэ и нескольких солдат, обвиняемый совершил преступления, которые могут быть объяснены, но остаться безнаказанными не могут. Вместе с тем обвиняемый добровольно отдал себя в руки правосудия, и это с очевидностью свидетельствует, что сопротивления он не замышлял.

Далее, необходимо принять к сведению, что обвиняемый действовал не один. В согласии с показаниями самого Ван Гэ, его сообщники разбежались. Имен их он не помнит. Однако в донесениях, поступающих из областей и уездов, одним из соучастников назван некий Лю Цин. Посему прилагаем рассылаемое нами одновременно распоряжение о задержании этого человека и привлечении его к ответственности. Что касается сына Ван Гэ, Ван Ши-сюна, установить степень его соучастия в деле представляется невозможным. Принимая, однако ж, в рассуждение, что он сам явился с повинной в правление округа Увэй и сознался, что помогал главному обвиняемому, его следует поставить в один ряд с зачинщиками и ни в коем случае не делать ему снисхождения. Ван Гэ за свои преступления должен быть немедленно казнен посредством четвертования, голову же его следует выставить напоказ народу. Ван Ши-сюна надлежит бить палками и выслать за две тысячи ли от столицы. Чэн Бяо и Чэн Ху, которые через свой безрассудный донос стали первой причиною всех беспорядков, также бить палками и выслать за тысячу ли.

Относительно соучастников — Лю Цина и прочих — решение должно быть вынесено особо, после того, как они будут задержаны. Хун Гуна следует освободить, а помощника начальника уезда, Хэ Нэна, отстранить от должности и вычеркнуть из чиновничьих списков {292} 292 …вычеркнуть из чиновничьих списков… — В сунское время чиновник, вычеркнутый из списков, навсегда лишался должности. как неспособного исполнять свои обязанности по службе».

Доклад был представлен императору и высочайше утвержден. Когда новость эта дошла до Лю Цина, он пробрался в тюрьму и уговаривал Ван Гэ покончить с собой, принявши яд. Именно такую смерть предсказала Ван Гэ песенка, которую распевали ребятишки города Сусуна. В первой строке был намек на Ван Гэ, который был двенадцатым в семье. Вторая и третья строки означали, что он захватит чужие лодки. Четвертая строка загодя изобразила последние минуты Ван Гэ, который выпил яд, растворенный в подогретом вине.

В старинных детских песенках поется, что дух планеты Марс иногда воплощается в ребенка, который может предвещать радость или бедствие. История Ван Гэ — дело, само по себе незначительное, так напугало власти, что были подняты на ноги войска, нарушен покой нескольких округов и областей, встревожена сама столица и обеспокоен император. И все эти события предсказала песенка детей.

Однако мы отвлеклись. Итак, Ван Гэ скончался. Тюремщики осмотрели труп и, во исполнение приговора, отсекли ему голову, чтобы выставить у городских ворот. Однако Лю Цину удалось вначале получить тело, а затем, глубокой ночью, он выкрал и голову и похоронил Ван Гэ в десяти ли от северных ворот Линьани. На другой день он указал Дуну Третьему место погребения, а сам отправился в суд и заявил, что во всех убийствах повинен он один. Признался он также и в том, что выкрал и похоронил тело своего господина. В тюрьме его пытали, но, невзирая на все муки, он так и не открыл, где похоронен Ван Гэ. В ту же ночь он умер в тюрьме, не перенеся страданий. До потомков дошли стихи, восхваляющие его доблесть: