Лим Чже - Мышь под судом

Потом обратился к судье перепуганный Заяц-хвастун:

— Осмелюсь напомнить, ваша милость, родина моя в горах Чжуншань, дом — в Дунго. Когда гляжу я на коричное дерево у Лунного Дворца, в памяти моей оживает история с лекарством бессмертия [13] Когда гляжу я на коричное дерево у Лунного Дворца, в памяти моей оживает история с лекарством бессмертия . — Древний китайский миф рассказывает о том, как Хэн-э, жена прославленного стрелка И, украла у мужа лекарство бессмертия, улетела на Луну и, превратившись в жабу, поселилась там в Лунном Дворце. На Луне растет коричное дерево, под ним сидит Яшмовый Заяц и толчет в ступе волшебное снадобье. ; когда думаю о Гаунчэнском уделе [14] Гаунчэнский удел — название футляра для кисточки из заячьей шерсти в басне китайского писателя Хань Юя (768–824 гг.) «Похождения кисточки». , тоскую по величию минувших дней. Ума мне не занимать стать, — недаром у меня три норы [15] …недаром у меня три норы. — Древние китайцы считали зайца весьма хитроумным зверьком, имеющим всегда две запасные норы. , а жизни мне отмерено до тысячи лет. Разве мог я, благородное создание, вступить в сговор с этой грязной тварью? Да чтоб доказать свою невиновность, я готов вывернуться наизнанку!

Выслушал Дух эти речи и приказал отвести Сайгу и Зайца в темницу. Стал он бранить преступницу, требуя выдачи подстрекателей. На этот раз назвала Мышь Оленя и Кабана.

Обвиняемых посадили на скамью подсудимых; и вот один за другим берут они слово для защиты.

— Я — священное животное, — говорит Олень, — друг Святых Мужей [16] Святые Мужи — легендарные отшельники-даосы, которым, по китайским сказаниям, прислуживают олени. . В древние времена резвился я на свободе в заповедниках чжоуского правителя [17] Чжоуский правитель — У-ван, основатель китайской династии Чжоу (правил приблизительно с 1169 по 1116 г. до н. э.). , и поэты слагали в мою честь оды и баллады. Помню: лежал я под банановыми листьями, а дровосек гадал, сон это или явь [18] Помню: лежал я под банановыми листьями, а дровосек гадал, сон это или явь. — В книге «Ле-цзы» рассказывается о дровосеке, который, убив оленя и забросав его тушу банановыми листьями, никак не мог потом найти то место, где он ее спрятал. В конце концов дровосек решил, что история с оленем ему приснилась. . Всегда опасался я Людей, вооруженных луками и стрелами, остерегался ловушек и никогда не нарушал законов леса, хотя рога мои достаточно длинны, чтобы я мог защитить свою жизнь. Разве способен я вступить в сговор с хищницей, которая весь век пожирает чужое добро?

— Все считают меня самым упрямым и несговорчивым животным, — проворчал Кабан. — Жру я что попало, а потому брюхо у меня тугое, как барабан. Проберусь в любые дебри, — нет такого удальца, что смог бы преградить мне путь. Рыскаю по горам — на равнину не ступаю. Неуч я — спору нет, однако не вероломен, — это наглая ложь. Я скорее дам себе башку проломить, чем пойду на преступление.

Отправил Дух Оленя и Кабана в темницу и снова требует, чтобы Мышь выдала подстрекателей. Называет преступница Барана и Козла…

Предстал Баран перед судьей и говорит:

— Я из породы рогатых. В теплой меховой шубе брожу я по горам, ночую на лугах. Нравится мне такая жизнь, и никогда я ей не изменю.

— Шерсть у меня бывает и светлая и темная, — заблеял Козел, — а мясо не хуже, чем у Вола, Барана или Свиньи. Потому-то, когда приближается праздник Нового года, и вынужден я спасать свою шкуру — я убегаю в степь, где нет пастуха с кнутом, и питаюсь сочными травами. Пусть мир перевернется, если я хотя бы самую малость повинен в хищении зерна.

Допросил Дух Барана и Козла, отправил их в темницу, а сам объявил Мыши, что они невиновны.

— Кто же все-таки подбил тебя на воровство? — допытывается он.

Называет Мышь Обезьяну и Слона.

Приходит Обезьяна в суд, бросает быстрый взгляд на Хранителя кладовой и живо начинает: