Array Ермолай-Еразм - Древнерусская литература. Библиотека русской классики. Том 1

В 1682 г. вместе с другими виднейшими старообрядцами Аввакум был заживо сожжен «за великия на царский дом хулы». Современные последователи Аввакума почитают его святым, существуют даже иконные изображения. Сочинения «огнепального протопопа» — в частности, «Житие» — долгое время бытовали исключительно среди старообрядцев, а всем остальным они стали доступны только со второй половины XIX в. и сразу получили высокую художественную оценку.

«Житие» Аввакума может быть воспринято как бесхитростные воспоминания провинциального священника. Однако протопоп целенаправленно назвал это сочинение «житием», явно соотнося свою жизнь с агиографической схемой, а себя — при жизни — со святым. Убеждая единомышленников стойко переносить муки, он прямо заявлял, что Бог избрал «быти нам святым».

Основное повествование «Жития» начинается с детства и юности, однако, точно воспроизводя традиционную агиографическую схему, Аввакум следует основополагающему принципу своей литературной манеры. О детстве и юности он рассказывает с нарочитой жесткостью, словно желая подчеркнуть, что действие разворачивается на современной Руси, а не в легендарном прошлом: «Отец же мой прилежаше пития хмелнова; мати же моя постница и молитвенница бысть…»

Вспоминая свою жизнь в качестве провинциального священника, Аввакум описывает постоянные столкновения с местными «начальниками». Непросто складывались и его отношения с простыми людьми. Хотя священник приобрел множество «духовных детей», он настолько яростно боролся с пороками паствы, что вызывал ее гнев. Потому закономерно, что строптивый священник обратился за поддержкой в столицу и в 1652 г. был назначен протопопом (протоиереем), т. е. настоятелем собора, в приволжский город Юрьевец-Повольский. Однако уже через два месяца — после очередного столкновения с верующими — он бежал в Москву, где получил место священника в престижном Казанском соборе.

В том же 1652 г., когда Аввакум обосновался в Москве, Никон стал патриархом. Протопоп опускает подробности жизни в столице: для него это время борьбы с Никоном, «волком и отступником», «злодеем и еретиком». Вскоре Аввакума бросают в подземелье московского Спас-Андроникова монастыря, а затем ссылают в Сибирь. За непрестанные выпады против патриарха его ссылают все дальше и дальше: вначале в Тобольск, потом в Енисейск, в 1656 г. «в Дауры» — священником при отряде боярина А. Ф. Пашкова.

Многолетняя борьба с Пашковым («суров человек: безпрестанно людей жжет, и мучит, и бьет») для Аввакума — продолжение борьбы с «начальниками» и Никоном, т. е. борьба праведника с мучителем. Это одна из самых выразительных частей «Жития». Несмотря на точность и конкретность, описания сибирских скитаний не сводятся к бытовым или этнографическим сценам: они символизируют мученическую жизнь, что и обнаруживается в беседе Аввакума с верной спутницей-женой: «Я пришол, — на меня, бедная, пеняет, говоря: „Долъго ли муки сея, протопоп, будет?“ И я говорю: „Марковна, до самыя до смерти!“ Она же, вздохня, отвещала: „Добро, Петровичь, ино еще побредем“».

В 1658 г. происходит разрыв Алексея Михайловича с патриархом. Никон добровольно удаляется из Москвы, царь же пытается, не отменяя реформ восстановить добрые отношения с врагами реформатора. Аввакума вызывают в Москву, его расположения ищут царь и бояре. В 1661 г. он возвращается из пятилетнего даурского похода в «русские грады», но не прекращает агитацию против «еретических» нововведений. Власть же не собиралась от них отказываться. Протопоп подводит итог: «И с тех мест царь на меня кручиноват стал: не любо стало, как опять я стал говорить; любо им, как молчю, да мне так не сошлось. А власти, яко козлы, пырскать стали на меня и умыслили паки сослать меня с Москвы…» Постоянно уподобляя противников лисам, волкам, козлам, Аввакум подчеркивает их зверскую, нечеловеческую, в конечном счете, демоническую сущность. В 1664 г. священника снова ссылают на север — на реку Мезень.

Решительная схватка Аввакума с властью происходит на церковном соборе 1666–1667 гг. Здесь царь окончательно определяет церковную политику: Никона низлагают с патриаршего престола, противников же реформ проклинают и лишают священнического сана. Аввакум один противостоит всем: его не смущает ни число врагов, ни присутствие среди них патриархов, управлявших другими православными церквами, которые прибыли помочь Алексею Михайловичу навести порядок. Протопоп уверен, что его устами говорит сам Бог: «…поставили перед вселенских патриархов, и наши все тут же, что лисы, сидели, — от Писания с патриархами говорил много; Бог отверз грешные мое уста и посрамил их Христос!» Он не останавливается перед нарушением любых правил и приличий и сознательно уподобляет себя юродивым: «Так оне сели. И я отшел ко дверям, да набок повалишься: „Посидите вы, а я полежу“, — говорю им. Так оне смеются: „Дурак-де протопоп-от! И патриархов не почитает!“ И я говорю: „Мы уроди Христа ради! Вы славни, мы же бесчестии! Вы силни, мы же немощни!“»