Автор неизвестен - Древнерусская литература - Сказания о стародавних временах русских

И было у Огылы два сына, два сына, как два месяца, молодые да пригожие, на матерь схожие, которая давно умерла. А когда умерла мать их царица, поплакал по ней царь, детей взял, стал миловать и голубить двойняшек, при себе на телеге царской держал, сам кормил, пеленал и стал им заместо матери.

Подрастали дети, возле него игрались, друг с дружкой дрались, смеялись, царь на них ласково покрикивал, поил-кормил, спать укладывал.

И росли сыновья, как трава в степи, — сильные, здравые и весёлые. И учились на коне скакать, мечом рубить и бороться. И выросли сыновья, как два явора, друг на друга похожие, так что и отец путался, кого из них зовут Бровко, а кого Вовко.

И любил их народ вольный за доброту их, за храбрость, за то, что защищать всех обещались. И клялись царевичи людям своим быть верными, а отцу послушными, и целовали на том бляхи, подвешенные к отцовскому возу, которые гремели-звенели на ходу, чтоб все знали — то царь Огыла едет! И ещё целовали бляхи царевичи, обещая всякую беду избыть, старцев уважать, о детях заботиться, порядок держать, ни вдов, ни сирот не забывать.

Радовался царь Огыла и молил богов, чтоб беда сыновей не тронула и чтоб они своё слово исполнили.

И случилась как-то война, налетели враги в ночи и побили многих. Вскочили царевичи на коней, погнались за врагами, отбили пленников, а самих врагов захватили и пригнали к отцовскому возу. С того времени возмужали они, в силу вошли, и когда сражались с врагами в сече жестокой, друг за дружку крепко стояли, а недругов когтили, как соколы, и всадника могли одним ударом до самого седла разрубить.

А царь Огыла постарел, хворать начал, стал прежнюю силу терять. Хотел как-то поднять воз одной рукой, как прежде, да и двумя не смог из ямы вытащить. Сел он на землю, закручинился, что не может больше ни врагов бить, ни царевать, как следует.

И пришли к нему два сына-царевича и сказали: «Что горюешь, отец? Разве мы не руки твои? Разве мы не сила твоя страшная? И разве ты не голова наша мудрая, сединами убелённая? Что скажешь делать, то исполним!»

Встал царь Огыла и благословил сыновей на царствование, велел, чтоб любили друг друга, а сам на воз полез отдохнуть. Закинул ногу, а залезть не может уже. Подняли его царевичи, как перышко, уложили на коврецы бархатные, обложили кругом подушками и сказали: «Сиди теперь, отец, на возу своём гремящем и будь нашим главою». Порадовался царь на сыновей своих, да в скором времени и помер.

Положили его сыновья в сани богатые, украсили цветами. Забили в бубны, созывая людей на похороны, на погребенье великое царское.

И вырыли люди могилу большую, в земле хоромы сложили из дерева, камнями вокруг обустроили. Положили царя Огылу в санях, а вместе с тем — коней его борзых, чтобы ехал на Тот Свет к Нави-реке. А чтоб было чем заплатить перевозчику, положили горшок с червонцами, с серебром и мелкою медью. А чтоб ни в чём не нуждался царь на Том Свете, положили ему мяса, сухого творога, зерна и с плачем зарыли могилу ту. Насыпали над ней великий курган, а на нём посадили дубок молодой, чтоб обхранял царя, тень давал летом, и чтоб гнездились на нём птички вешние, щебетали царю весело.

А потом три дня поминки справляли, пили мёды, квас и вино, пели песни перед курганом и боролись, чтоб царь Огыла, глядя на людей своих, ещё раз с ними побыл и ещё раз вместе порадовался.

И начали цари-братья после Огыль! править. Так и жили бы в мире, да опять напал враг лютый, жён полонил, детей затоптал, стариков избил, скот отобрал и огонь Вечный жертвенный погасил.

Разбежался народ по степи, а когда собрались, пересчитались — ровно половина осталась. И сказали Бровк и Вовк своим людям: «Хватит плакать-жаловаться. Возьмёмся за мечи острые и пойдём врагу мстить, жён отбивать, телят и коров ворочать. И пусть каждый убьёт двух врагов, а если сможет — и трёх!»

И пошли вперёд степями зелёными, подобрались к врагам, затаились в траве и слышали, как бьют враги их жён, как детей мучают, ломают им ноги, чтоб калеками стали и домой не смогли вернуться, и отомстить за зло не смогли.

Дождались братья ночи, вышли к вражеской коновязи, зарубили стражников, оседлали коней и, как вихрь быстрый, как гром грозный, налетели на стан вражеский. Стали отбивать скот, детей и жён похищенных, а врагов уничтожали беспощадно всех до единого.

И тут наскочили они на царицу ихнюю, что лежала в возу, раскрасавица — волосы чёрные, очи чёрные, а сама белая, румяная, будто кровь с молоком. Стали перед ней братья, опустили руки, и захотели оба её в жёны взять. И впервые друг другу ничего не сказали, впервые недоброе затаили в душе.