Михаил Херасков - Избранные произведения

Краснея, Иоанн на лик его взирает,
Ток слезный от стыда из глаз его течет,
«Начнем, начнем войну!» — Адашеву речет.
И се парящая в кругах эфирных слава
Гласит: «Готовься цвесть, Российская держава!»
Благочестивый дух царя в Казань ведет;
Престольный град его с гремящим плеском ждет.
Всевышний на него склонил свою зеницу,
И царь торжественно вступил в свою столицу;
Окрестности ее внезапно процвели,
Во сретенье ему, казалось, рощи шли;
Суровостью времен веселость умерщвленна
В долинах и лесах явилась оживленна;
Как будто бы струи прешедый чермных вод, [29] …струи прешедый чермных вод… — Спасаясь из египетского плена, евреи прошли через Красное (Чермное) море, которое по воле бога расступилось перед ними (библ.) .
Ликует на холмах толпящийся народ;
Подъемлет высоко Москва верхи златые,
И храмы пением наполнились святые;
Любовью видит царь возженные сердца,
Зрит в подданных детей, они в царе — отца;
На лицах радости, в очах увеселенье,
И духом сладкое вкушает умиленье.

Коль царь всевышню власть нечестием гневит,
Натура вся тогда приемлет смутный вид;
Но если под венцом сияет добродетель,
Ликует весь народ, натура и владетель.
Казалось, Иоанн вновь царство приобрел;
Избранной думе быть в чертоги повелел; [30] Избранная дума именовалась в то время вышнее правительство, что ныне Сенат. (Прим. автора).
Доныне стольный град стенящий, утружденный
Явился, будто бы осады свобожденный. [31] Содержание последующих одиннадцати песен сводится к следующему. Иоанн подходит с войском к стенам Казани и подвергает ее длительной осаде. Борьбу против русских возглавляет казанская царица Сумбека и ее возлюбленный — таврийский князь Осман. Сторонником Иоанна выступает татарский князь Алей, втайне влюбленный в Сумбеку. Во время междоусобиц, возникших в осажденном городе, погибает князь Осман, а Сумбека, выданная Иоанну как заложница, становится становится женой Алея. После многократных, но безуспешных переговоров с казанцами о сдаче города, Иоанн приказывает пушкарям взорвать с помощью подкопов стены города. Заканчивается поэма торжеством русского воинства в покоренной Казани.

Когда Всесильно Слово
Вселенну основало
И перст творца уставил
Порядок всей Природы,
Тогда земные доли
Прияли вид и тело
И все одушевились
Единым дохновеньем.
Там холм восколебался
И целой вышиною
В слона преобращался.
Прорвав земные недры,
Свирепый лев выходит;
Его ужасным ревом
Леса вострепетали.
Тогда левиафаны
В морских волнах взыграли,
И тяжестню тела
Струи обременили.
Пречудны риноцеры [32] Риноцеры — носороги (греч.) .
Из крепких камней вышли.
Мгновенное рожденье
Оставить не успело
Из прежнего сложенья,
Кремнистой чешуею
Еще они покрыты.
Тогда взвилися птицы
На воздухе крылами;
Все твари получили
Различны дарованьи.
Кто скорыми ногами,
Кто острыми рогами,
Кто мягкою волною
Природой награждены.
Уже леса и горы
Животных стали полны;
В воде взыграли рыбы,
Под облаками птицы
И по лесам запели;
И каждое вещало
Природы новы мысли.
Потом из недров бренных
И человек выходит,
Наг, слаб и безоружен.
Студеный ветер гонит
Его в леса, в пещеры;
Но тамо дики звери
Бессильного стращают;
Ни сил, ни обороны,
Ни легких крыл к полету,
Ни твердости к сраженью,
Руна к согренью тела
Сей смертный не имеет.
Натура, видя бедность
Такой несчастной твари,
Дабы вещей порядок
На нем не прерывался,
За многи дарованьи,
Которы истощила
На множество животных.
Ему для обороны
Дала единый разум.
Тотчас свирепость львова
И дикость алчна зверя
Им стали укрощенны.
Он сильных повергает
И лютых укрощает,
И все земные твари
Ему покорны стали.
Но то не насытило
Властолюбивый разум;
Он жителей воздушных
Подверг своим законам,
И прихотям, и власти.
В глубину морскую
Он руку простирает
И тварей собирает,
Да власть его познают.
Все твари встрепетали
Непостижимой силы;
Кто бегал рог ягненка,
Тот ныне челюсть Львову
Иль тигрову терзает,
Слона одолевает,
И пищу и одежду
С животных собирает.
О разум, сильный разум!
Царем ты человека
Над тварью мог поставить;
Его ты укрепляешь,
Его вооружаешь,
Его ты согреваешь;
Игралищем Натуры,
Он силы чужд родился,
Колико нам ты нужен.
Из наших бедствии видно.