Array Алкей - Сапфо и Алкей (сборник)

Сын отчий в небе, царь Аполлон, гряди!
Бежит по лирам трепет. И сладостней
Зарю встречает щекот славий.
Ласточки щебет звончей. Цикада

Хмельней стрекочет, не о своей глася
Блаженной доле, но вдохновенная
От бога песен. Касталийский
Плещет родник серебром гремучим.

Славься, Гермий, царь на Киллене! Сердце,
Майи сын, тебя мне велит восславить,
На святых горах от Владыки мира
Тайно зачатый.

Афина-дева, браней владычица!
Ты, что обходишь свой Коронейский храм
По заливным лугам священным —
Там, где поток Коралийский плещет!

Всех сил бессмертных юный тот бог страшней,
Кого – богиня в легких сандалиях —
От златокудрого Зефира
Радуга нам родила, Ирида.

Пойми, кто может, буйную дурь ветров!
Валы катятся – этот отсюда, тот
Оттуда… В их мятежной свалке
Носимся мы с кораблем смоленым,

Едва противясь натиску злобных волн.
Уж захлестнула палубу сплошь вода;
Уже просвечивает парус,
Весь продырявлен. Ослабли скрепы.

Но – злейший недруг – голову выше всех
Гребней подъемля, новый чернеет вал,
Беду суля и труд великий,
Прежде чем в гавань спасут нас боги.

Помним быль веков: из деянья злого
Ты взрастила плод Приамидам горький,
Трое злой конец, – ты сожгла, Елена,
Город священный!

Не такую встарь из светлиц Нерея
В дом Хирона ввел Эакид невесту;
Не вотще созвал всех богов на свадьбу
С девой желанной.

Так развязан был благочестно пояс
Лучшей из сестер-Нереид; невинным
Браком сочетались Пелей с Фетидой,
Чистой любовью.

Полубога в срок родила Фетида,
Мощью всех сильней, браздодержца рыжих
Куней огневых. А окрест Елены
Гибли фригийцы.

. . . . . . . . .
. . . . . . . . .
Кидайте все добро в пучину, —
Только б корабль уцелел и люди!

А он? усталый грузных удары волн
Терпеть, перечить хлябям небесных вод
И вод морских, стенает: «Лучше б
Мне о подводный разбиться камень!»

Все лише буря мечет корабль родной.
Забвенья сердце хочет. За чашею
Найду ль мгновенную отраду,
Милый, с тобой и с утешным Вакхом?

Зевс-отец! Лидийцы златых статеров
Две нам тысячи полновесных дали, —
Лишь бы мы вступить попытали счастье
В город священный, —

Просто веря нам, ни на деле дружбы
Нашей не узнав, ни военной чести.
Он же, лис лукавый, сулил нам горы,
Роя лазейку…

Притонов низких был завсегдатаем;
Опохмелялся в полдень несмешанным;
А ночью то-то шло веселье:
Гам бессловесным сменялся ревом.

Пошел он в гору; но не забыл в честях
Ни жизни прежней, ни площадных друзей:
Всю ночь о дно глубокой бочки
На перебой черпаки стучали.

Таким наследьем отчего имени,
Таким ты родом славишься: диво ли,
Что детям предков благородных
Выскочка наглый смешон и жалок?

Пусть же смерд, породнясь
Браком с Атридами,
Жрет отчизну, как встарь
С Ми́рсилом жрал ее!

Пусть царюет, доколь
Нам не судит Арей
Одоленье! В тот день
Распря забудется,

От страды воздохнем,
От сокрушительной
Межусобной вражды,
Злобно посеянной

Тайным богом; она ж
Весь разорила град,
Лишь Питтаку дала
Славу да почести.

Что, Меланипп, обещает нам тризна плачевная?
Вправду ли мнишь, переплыв Ахеронта великий вир,
Некогда в теле воскреснуть и солнца небесного
Чистый приветствовать свет? Высоко́ ты заносишься!
Вот и Сисиф Эолид, всех надменнее мудрствуя,
Льстился, хитрец, будто Смерти не в мочь полонить его:
Тщетно лукавил и, снова настигнутый Керою,
Дважды, беглец, переплыл Ахеронта великий вир.
Казнью к тому ж покарал его Зевс и на труд обрек
Тяжкий, под глыбами черной земли. Не надейся же,
К мертвым сошед, преисподней покинуть обители.