Гай Плиний Младший - Письма Плиния Младшего. Панегирик Траяну.

(4) Несколько дней тому назад случилось нечто подобное. Со мной возлежал 1198выдающийся человек Фадий Руфин 1199, а повыше его — его земляк, который в этот день впервые прибыл в Рим. Руфин показал ему на меня: «Видишь его?», и затем рассказал многое о моих литературных работах. Тот ответил: «Это Плиний».

(5) Сознаюсь, я получаю великую награду за свой труд. Если Демосфен был прав, обрадовавшись тому, что старуха из Аттики узнала его, ουτός εστι Δημοσθένης 1200, [это Демосфен.] то разве я не должен радоваться тому, что мое имя прославлено? Я и радуюсь, и открыто заявляю, что радуюсь, и (6) не боюсь показаться слишком хвастливым, так как привожу суждение обо мне чужое, а не свое, — тем более, что привожу его тебе, человеку, который не завидует ничьей славе и благоволит к моей. Будь здоров.

24 1201

Плиний Сабиниану привет.

Ты хорошо поступил, что вольноотпущенника, который когда-то тебе был дорог, вновь принял в свой дом и в свое сердце, куда вернуло его мое письмо. Это доставит тебе радость, а мне это, конечно, радостно, во-первых, потому, что ты так сговорчив, что, даже гневаясь, позволяешь руководить собой, затем потому, что ты так со мной считаешься, или подчиняясь моему авторитету, или снисходя к моим просьбам. Поэтому я и хвалю тебя и благодарю, а вместе с тем уговариваю на будущее: будь снисходителен к заблуждениям своих людей, если даже не будет никого, кто бы упрашивал тебя. Будь здоров.

25

Плиний Мамилиану 1202привет.

(1) Ты жалуешься на кучу лагерных дел и, однако, словно наслаждаясь полным досугом, читаешь мои шутки и безделицы 1203, любуешься ими, требуешь их от меня и настойчиво побуждаешь к сочинению новых. (2) После твоего суждения, — а ты человек образованнейший, серьезнейший и, сверх того, в высшей степени правдивый, — я начинаю искать в такого рода занятиях не только услады, но и славы. (3) Сейчас судебных дел хотя и немного, но все же они отвлекают меня 1204; когда это кончится, я пошлю что-нибудь из области тех же Камен 1205в это благосклонное лоно. Моим воробушкам и голубкам, если они понравятся и себе и тебе, ты позволишь летать среди ваших орлов 1206; если они будут нравиться только себе, то ты постараешься удержать их в клетке или в гнезде. Будь здоров.

26

Плиний Луперку 1207привет.

(1) Я сказал, думается, удачно об одном ораторе нашего века, безыскусственном и здравомыслящем, но не очень величественном и изящном: «У него нет никаких недостатков, кроме того, что у него нет никаких недостатков». (2) Оратор ведь должен иногда возноситься, подниматься, иногда бурлить, устремляться ввысь и часто подходить к стремнинам; к высотам и крутизнам примыкают обычно обрывы 1208. Путь по равнине безопаснее, но незаметнее и бесславнее; бегущие падают чаще тех, кто ползает, но этим последним, хотя они и не падают, не достается никакой славы, а у тех она есть, хотя бы они и падали. (3) Риск придает особенную цену, как другим искусствам, так и красноречию 1209. Ты видишь, какие крики одобрения обычно вызывают те, кто взбирается вверх по канату, когда кажется, что они вот-вот упадут. (4) Наибольшее удивление вызывает наиболее неожиданное, наиболее опасное, то, что греки так хорошо называют παράβολα. [потрясающее.] Кормчий, плывущий по спокойному морю, проявляет отнюдь не то же мужество, что и при плавании в бурю: в первом случае он, не вызывая ничьего восхищения, без похвал, без прославлений входит в гавань, но когда скрипят канаты, гнется мачта, стонет руль, вот тогда он знаменит и близок морским богам.

(5) К чему я говорю это? Мне показалось, ты в моих сочинениях напыщенным счел то, что я считаю возвышенным, дерзким — то, что я считал смелым, перегруженным — то, что я считал полным. Все зависит от того, отмечаешь ли ты достойное осуждения или бросающееся в глаза. (6) Всякий ведь замечает то, что выдается и выступает; но следует внимательно и остро различать, чрезмерно это или величаво, высоко или беспорядочно. Коснемся Гомера: кто усумнится, куда отнести: αμφι δε σάλπιγξεν μέγας ουρανός... πέρι δ’έγχος εκέκλιτο... [Вдруг как трубой огласилось великое небо (Илиада XXI, 388); ...копье (и кони бессмертные) были мраком покрыты (Илиада, 356—357).] и все знаменитое место ούτε θαλάσσης κΰμα τόσον βοάα? [Волны морские не столько свирепые веют у брега (Илиада XIV, 394).]

(7) Нужны ли отвес и весы, чтобы определить, является ли место невероятным и пустым, или великолепным и божественным? Я и сейчас не думаю, что сказал или могу сказать нечто подобное: и не настолько безумен, но я хочу, чтобы люди поняли, что следует отпускать поводья красноречию и не стеснять полета таланта узкими пределами.