Автор неизвестен - Война мышей и лягушек (Батрахомиомахия)

Творогоед же от смерти и на берегу не сберегся.
В ужас пришел Мятолюб, когда Жирообжору увидел:
Бросивши щит, он проворно спасается бегством к болоту.
Соня Болотный убил знаменитого Землеподкопа
[ А Водорад поразил беспощадно царя Лизопята ,] [10] Ст. 228 считается неподлинным.
Тяжким булыжником череп ему раскроив. Размягченный
[230] Из носу мозг его вытек, и кровью земля обагрилась.
Соне Болотному смерть причинил Блюдолиз безупречный,
Дротик свой бросив, и тьма ему взоры навеки покрыла.
Это увидел Чесночник и, за ноги труп расторопно
Крепкой рукою схвативши, в болото Болотного бросил.
Тут за убитого друга герой Крохобор заступился,
Ранил жестоко Чесночника в печень, под самое чрево.
Тело простерлось бессильно, душа же в Аид отлетела.
Болотолаз, то увидев, горсть грязи швырнул в Крохобора:
Тина лицо облепила, он зрения чуть не лишился.
[240] Гневом вспылал Крохобор и, могучей рукой ухвативши
Камень из долу огромный — земли многолетнее бремя
В Болотолаза метнул его яростно. Вся раздробилась
Правая голень его, и, подрубленный, пал он на землю.
Тут и Пискун на него напустился и сильно ударил
В чрево. Проникло в утробу копье глубоко, и, как только
Крепкой рукою копье извлек из брюха противник,
Тотчас наружу за ним и все внутренности потянулись.
Видя, что на побережье от смерти не убережешься,
Еле плетясь и измученный страшно, сраженье покинув,
[250] В ров Зерногрыз пробирался, чтоб гибели лютой избегнуть.
В пятку копьем уязвив, поразил Хлебогрыз Вздуломорду.
[ Позже, хоть раненный тяжко, он вынырнул вновь из болота .] [11] Ст. 252 считается неподлинным.
Видя, что дышащий трудно во прахе простерт Вздуломорда,
К первым рядам устремившись, копье в него Луковник бросил,
Но уцелел крепкий щит, и копья острие в нем застряло.
Также и дивный Полынник, в сражениях равный Арею,
Сбросить не смог с головы Вздуломорды тяжелого шлема,
Хоть средь лягушек воинственных витязем первым считался:
Слишком уж много врагов на него устремилось. Пред грозным
[260] Натиском не устоял он и спешно в болоте укрылся.
Был средь мышей еще юный, но храбростью всех превзошедший,
Славный герой Блюдоцап, знаменитого сын Хлебоскреба.
Из дому вызвавши сына, отец его в бой посылает.
Этот же витязь, с угрозою весь истребить род лягушек,
Гордо вперед выступает, пылая с врагами сразиться.
Тотчас лягушки, объятые ужасом, в бегство пустились.
Силой владея великою, тут бы их всех погубил он,
Если бы зоркий Кронион, отец и бессмертных и смертных,
Гибнущих видя лягушек, к ним жалостью вдруг не проникся
[270] И, головой сокрушенно качая, богам не промолвил:
«Боги! Великое диво я вижу своими глазами.
Скоро, пожалуй, побьет и меня самого сей разбойник,
Что на болоте свирепствует. Впрочем, его успокоим.
Тотчас Афину пошлем или шумного в битвах Арея:
Эти его, хоть отважного, живо от битвы отвадят».
Кроноса сын так промолвил. Арей же ему возражает:
«Ныне, Кронид, уж ни мудрость Афины, ни сила Арея
Лютую смерть отвратить не сумеют от жалких лягушек,
Разве на помощь им все мы направимся, да и оружье,
[280] Коим когда-то сразил Капанея [12] Капаней — участник похода семерых против Фив, отличавшийся надменностью. Зевс сразил его молнией. , могучего мужа,
Дерзостного Энкелада [13] Энкелад . — См. Каллимах. «Причины», фр. 1, 36. В. Ярхо. и дикое племя гигантов,
Ты и теперь пустишь в ход — перед этим и храбрый смирится».
Только промолвил Арей, громовою молнией грянул
Кроноса грозного сын, — и великий Олимп содрогнулся,
Знаменье страшное в ужас повергло мышей и лягушек,
Все же мышиное войско сражения не прекращало,
Крепко надеясь лягушачий род истребить совершенно,
Что и могло бы случиться, если б с Олимпа Кронион,
Сжалившись, в помощь лягушкам не выслал защитников новых.
[290] Вдруг появились создания странные: кривоклешневы,
В латы закованы, винтообразны, с походкой кривою,
Рот словно ножницы, кожа — как кости, а плечи лоснятся,
Станом искривлены, спины горбаты, глядят из-под груди,
Рук у них нет, зато восьмеро ног, и к тому двуголовы
Раками их называют… И тотчас они начинают
Мышьи хвосты отгрызать, заодно уж и ноги и руки.
Струсили жалкие мыши и, копья назад повернувши,
В бегство пустились постыдное… Солнце меж тем закатилось,
И однодневной войне волей Зевса конец наступает.

Эту пародийную поэму в древности приписывали наряду с «Маргитом» Гомеру, однако уже в прошлом веке возобладало мнение, что «Война…» написана в V в. или несколько раньше. Между тем стилистические и лингвистические наблюдения над текстом, начавшиеся с конца XIX в. и особенно усилившиеся во второй половине нашего столетия, показали, что поэма эта создана в позднеэллинистическое время, если не в эпоху Августа. Пародия на гомеровский эпос, достигаемая перенесением его героического содержания на низменный сюжет войны мышей с лягушками, не носит характера идейной полемики с эпическими идеалами, а представляет собой скорее литературную игру с использованием гомеровской фразеологии — гомеровских полустиший, формул, отдельных слов, из которых составляются стихи-центоны. Цельные стихи, заимствованные у Гомера, встречаются очень редко (152, 205).

Читать дальше