Эллинские поэты

275 Эти его, хоть отважного, живо от битвы отвадят».

Кроноса сын так промолвил. Арей же ему возражает:

«Ныне, Кронид, уж ни мудрость Афины, ни сила Арея

Лютую смерть отвратить не сумеют от жалких лягушек,

Разве на помощь им все мы направимся, да и оружье,

280 Коим когда-то сразил Капанея, могучего мужа,

Дерзостного Энкелада и дикое племя гигантов,

Ты и теперь пустишь в ход — перед этим и храбрый смирится».

Только промолвил Арей, громовою молнией грянул

Кроноса грозного сын, — и великий Олимп содрогнулся,

285 Знаменье страшное в ужас повергло мышей и лягушек,

Все же мышиное войско сражения не прекращало,

Крепко надеясь лягушачий род истребить совершенно,

Что и могло бы случиться, если б с Олимпа Кронион,

Сжалившись, в помощь лягушкам не выслал защитников новых.

290 Вдруг появились создания странные: кривоклешневы,

В латы закованы, винтообразны, с походкой кривою,

Рот словно ножницы, кожа — как кости, а плечи лоснятся,

Станом искривлены, спины горбаты, глядят из-под груди,

Рук у них нет, зато восьмеро ног, и к тому двуголовы —

295 Раками их называют… И тотчас они начинают

Мышьи хвосты отгрызать, заодно уж и ноги и руки.

Струсили жалкие мыши и, копья назад повернувши,

В бегство пустились постыдное… Солнце меж тем закатилось,

И однодневной войне волей Зевса конец наступает.

504

На это, женщина, тебе отвечу я:

«Дурной молвы не бойся. Я хочу навек

Тебя прославить. Будь спокойна, будет так!

Ужели ж я таким беспомощным кажусь?

Я был бы негодяем, если бы тебя

Предал — свою б навек я славу посрамил

И славу предков. Но, поверь, что мастер я

Друзьям быть другом, а врагов своих язвить,

Как муравей. Одну лишь правду слышишь ты!

Живи и впредь спокойно в городе твоем,

Запятнанном поступком мерзостных мужей;

Ведь ты их всех копьем сразила боевым,

Стяжав себе навеки славу средь людей.

Господствуй же и дальше, царствуй над людьми,

Владычествуй на зависть будущим векам…»

Судьба превратна. Ты — на малом челноке

Большую радость из Гортины мне привез —

Ты жив! Добычей рыб и коршунов не стал!

Как хорошо! А я...............

.....................

Я о товарах думал........

Чтоб не зевал............

....никого я не нашел…

.....волна морская поглотила.......

......от руки мужей-копейщиков.

….цвет жизни погубив......

Ты видел бы меня! Остался я один

.....погружен в глубокий мрак.

Но вижу с радостью я снова милый свет!

505

Мать моя говорила мне [доченька]:

«Помню, в юные дни мои

Ленту ярко-пунцовую

Самым лучшим убором считали все,

Если волосы черные;

У кого ж белокурые

Кудри ярким, как факел, огнем горят,

Той считали к лицу тогда

Из цветов полевых венок».

Ты ж велишь мне, Клеида, тебе достать

Пестро шитую шапочку

Из богатых лидийских Сард

[Что прельщают сердца митиленских дев],

Но откуда мне взять, скажи,

Пестро шитую шапочку?

Ты на наш митиленский [народ пеняй]

[Ты ему расскажи, не мне

О желанье своем, дитя].

У меня ж не проси дорогую ткань.

О делах Клеонактидов,

О же стоком изгнании —

И досюда об этом молва дошла…

506

…общий лесбияне

Большой земли участок отрезали,

Красивый для богов бессмертных,

Всюду на нем алтари расставив.

Отца богов призвав милосердного,

Затем почтенную эолийскую

Богиню-мать, всего начало,

Третьим — Диониса-Сыроядца.

Призвавши также бога Кемелия…

Так ныне дружелюбно склоните слух

К заклятьям нашим: от страданий

Тяжких в изгнании нас спасите.

На сына ж Ирры впредь да обрушится

Эринний злоба: мы все клялись тогда,

Заклав овец, что не изменим

В веки веков нашей крепкой дружбе:

Но иль погибнем, землей закутавшись,

От рук всех тех, кто правил страной тогда,

Иль, их сразивши, от страданий

Тяжких народ наконец избавим.

А он, пузатый, не побеседовал

С душой своей, но без колебания,

Поправ ногами нагло клятвы,

Жрет нашу родину, нам же…

507

С болью думаю о том я,

Что краса и гордость женщин

Все одно лишь повторяет

И клянет свою судьбу:

«Хорошо, о мать, бы было,

Если б ты со скал прибрежных,

Горемычную, столкнула

В волны синие меня!»

508

[Нежный Гиг средь нас носился,