Admin - <4D6963726F736F667420576F7264202D20D4E8EDCFEEF0F2C0F0F2F3F02DD2EEEAE8EE2E646F63>

Когда «господа выборные», получив напоследок из рук Государыни Императрицы и

Великих княгинь Ольги и Ксении иконки с ликом святого Николая Угодника и нарядно

расшитые мешочки с «Царским подарком» - конфетами, леденцами, поллитровым штофом

гербовой, мельхиоровым столовым прибором на две персоны, а также фарфоровым блюдцем

и чашкой с росписью в виде имперского Двуглавого орла и царского вензеля, нестройной

гурьбой потянулись из залы на выход, наступил критический момент дня.

Да, сами члены рабочей депутации были вполне удовлетворены и неформальным

общением с Николаем, и данными Государем обещаниями. Хотя обещено-то было далеко не

все из того, что Гапон со товарищи успели понаписать в «Верноподданническом адресе» от

имени столичного пролетариата. Но спокойная, доброжелательная речь и вполне доступная

общему пониманию логика Императора, а также время за чаем, данное им на спокойное

размышление над сказанным, свое дело сделали. Плюс еще и «комплекс вины» из-за

сорвавшегося цареубийства, ширмой которого они сами могли оказаться, причем со всеми

вытекающими печальными последствиями, как для его соучастников…

Однако, пока оставались еще два больших «но», отделяющих от краха как эсэровско-

виттевский план госпереворота с легким темзенским душком, так и безответственные,

злобненькие великокняжеско-гвардейские намерения пустить бунтовщикам кровищу, свалив

потом всю грязь и позор на Николая.

Во-первых, пришедшие к Зимнему рабочие не знали, что господин главный заводила и

подстрекатель - Гапон - сейчас вовсе не среди их делегатов, а под замком в подвале дворца, и

его затаенная, лишь раз как-то высказанная в узком кругу по пьяному делу мечта: «А что?

Была династия Романовых, будет теперь династия Гапонов!» уже накрылась медным тазом.

А во-вторых, несмотря на своевременную раздачу собравшимся на площади газет с

подробным, доходчивым изложением позиции царя и правительства по каждой «просьбе»

или, вернее, по каждому, заявленному от их имени ультимативному требованию, толпа-то на

Дворцовой поредела не шибко. Попивая дармовой царский чаек, перетаптываясь на морозе

и, по-видимому, добавляя кой-чего горячительного от себя, тысяч двадцать народа ожидало

возвращения из Зимнего своей депутации и ее предводителя.

Многие периодически отправлялись к специально разложенным вдоль стен Генштаба

кострам погреться, где о чем-то спокойно толковали с подходящими туда же и с той же

целью служивыми. В руках у большинства рабочих были видны газетные листы, – очевидно,

что обсуждение царского ответа на петицию и было главной темой всех этих пересудов.

Внешне пока все смотрелось чинно и спокойно, былого утреннего напряга в воздухе

уже не висело. Только вот как дело повернется после выхода к людям депутации, в которой

не будет их вожака, пока не мог предсказать никто. Тут достаточно было одной искры,

одного удачно брошенного в народ визгливого лозунга, и катастрофа была бы неизбежна.

Вадим понимал, что при любой попытке толпы прорваться к Зимнему, гвардейцы

немедля ни секунды откроют огонь на поражение. А видя бесовские искорки, скакавшие в

глазах царских дядьев, особенно у командовавшего гвардией Владимира Александровича и

генерал-инспектора кавалерии Николая Николаевича, получившего недавно от финнов

прозвище «Бешеный пес» за успехи в деле усмирения волнений в генерал-губернаторстве,

последовавших за убийством местным фанатиком столь ненавистного для чухонской элиты

генерала Бобрикова, сомневаться в том, что эти двое только и ждут момента, дабы «проучить

взбунтовавшуюся чернь», не приходилось.

Осознавал все это и Николай: по тому, как деловито общались его дядья со своими

генералами, как сновали из дворца на площадь и обратно их адъютанты, было понятно, что

именно такого развития событий оба Великих князя и ожидают. Причем ожидают с каким-то

нездоровым, театрально кровожадным азартом, в котором было больше напускного безумия

рабов зеленого сукна игорных столов Императорского яхт-клуба, чем трезвой, рассудочной

реакции офицеров, понимающих действительный риск сложившейся кризисной ситуации.

Банщиков, стоя несколько поодаль от суеты вокруг проводов депутатов, в компании с

флигель-адъютантами царя – графом Шереметевым, Оболенским и Свечиным, генералами